Ошо говорил...

«Грусть придает глубину, а счастье – возвышает.

Грусть дает корни, а счастье – ветки.

Счастье, словно дерево, стремится ввысь к небесам, а грусть – как корни, уходящие вглубь земли.

Они одинаково нужны человеку, и чем выше становится дерево, тем глубже оно уходит вниз.

Чем дерево шире, тем больше его корни.

Во всем всегда соблюдается пропорция.

Это и есть баланс». 

Ошо.

В Индии есть древняя история:

Великий мудрец послал своего старшего ученика ко двору короля Джанака, чтобы научиться чему-то, чего этому молодому человеку не хватало.

Молодой человек сказал:

— Если ты не можешь меня научить, чему меня научит этот Джанак? Ты великий мудрец, а он только король. Что он знает о медитации и осознанности?

Великий мудрец сказал:

— Просто следуй моим инструкциям. Пойди к нему и поклонись; не будь эгоистичным, думая, что ты санньясин, а он обычный домовладелец, что он живет в мире, что он мирской, а ты духовный. Забудь об этом все. Я посылаю тебя к нему, чтобы ты чему-то научился, поэтому на этот момент он твой мастер. И я знаю, я пытался это сделать здесь, но ты не можешь этого понять, потому что тебе для понимания нужен другой контекст. Двор Джанака и его дворец дадут тебе правильный контекст. Просто пойди и поклонись ему. На эти несколько дней он будет представлять меня.

Очень неохотно молодой человек отправился в путь. Он был брамином,  человеком высшей касты! А кто такой этот Джанак? Он был богат, у него было королевство, но чему он мог научить брамина? Брамины  всегда думают, что могут учить людей. А Джанак не был брамином,  он был кшатрией,  принадлежал к касте воинов Индии. Они считаются вторыми после брами нов; брамины —  первая, первостепенная, высочайшая каста. Поклониться этому человеку? Это неслыханно! Брамин  кланяется кшатрии —  это против индийского ума.

Но мастер так сказал, и это нужно было сделать. Неохотно он отправился в путь, неохотно поклонился. И когда он поклонился, на самом деле он испытывал гнев на мастера, потому что ситуация, в которой он должен был кланяться Джанаку, была в его глазах такой уродливой. Во дворце танцевала красивая женщина, люди пили вино, и Джанак сидел в этой группе. Молодой человек был полон осуждения — но все же он поклонился.

Джанак рассмеялся и сказал:

— Тебе не стоит мне кланяться, если в тебе столько осуждения. И не будь предубежденным, пока не испытал меня на опыте. Твой мастер хорошо меня знает, именно поэтому он прислал тебя ко мне. Он прислал тебя чему-то научиться, но это не способ учиться.

Молодой человек сказал:

— Мне все равно. Он меня прислал, я пришел, но к утру я вернусь обратно, потому что я не вижу, чему я здесь могу научиться. Фактически, если я и смогу чему-то у тебя научиться, вся моя жизнь будет потрачена впустую! Я пришел не для того, чтобы пить вино, смотреть, как танцует красивая женщина, и всему этому потаканию…

Джанак улыбнулся и сказал:

— Утром ты можешь уйти. Но раз уж ты пришел, и ты так устал… по крайней мере, отдохни одну ночь, а утром можешь идти. И кто знает — ночью, может быть, придет тот контекст, ради которого твой мастер прислал тебя ко мне.

Это было очень таинственно. Как может ночь его чему-то научить? Но ладно, он должен был провести ночь во дворце; стоит ли поднимать вокруг этого столько шума? Он остался. Король распорядился, чтобы он получил самую красивую комнату, самую роскошную. Он проводил молодого человека, позаботился о его еде и сне, и когда он лег спать, Джанак ушел.

Но молодой человек не мог спать всю ночь, потому что он смотрел вверх и видел обнаженный меч, висящий на нити прямо над его головой. Это было так опасно; в любой момент меч мог упасть и убить молодого человека. И всю ночь он оставался бодрствующим, наблюдательным, чтобы избежать катастрофы, если она случится. Утром король спросил:

 — Удобна ли была кровать, хороша ли комната? Молодой человек сказал:

 — Удобна?! Все было хорошо — но что это за меч? Почему ты сыграл со мной этот трюк? Это было так жестоко! Я так устал, я пришел пешком издалека, из ашрама моего мастера в лесу, а ты сыграл со мной такую жестокую шутку. Что это за шутка: подвесить обнаженный меч на такой тонкой нити, чтобы я дрожал от страха, потому что малейшего ветерка было бы достаточно, чтобы меня не стало, и со мной было бы все кончено. Я пришел сюда не для того, чтобы совершить самоубийство.

Король сказал:

— Я хочу тебя спросить только об одном. Ты был таким усталым и мог заснуть очень легко, но не заснул. Что случилось? Опасность была так велика, это было делом жизни и смерти. Поэтому ты оставался осознанным, бдительным. То же самое — и мое учение. Ты можешь идти. Или, если хочешь, можешь остаться еще на несколько дней и понаблюдать за мной.

Хотя я сидел при дворе, где танцевали красивые женщины, я осознавал обнаженный меч, висящий над моей головой. Он невидим, его зовут смерть. Я не смотрел на эту молодую женщину. Точно так же, как ты не мог наслаждаться роскошью комнаты, я не пил вина. Я осознавал смерть, которая может прийти в любое мгновение. Я постоянно осознаю смерть, поэтому я живу во дворце, но в то же время я отшельник. Твой мастер знает и понимает меня. Он понимает и мое понимание. Именно поэтому он прислал тебя сюда. Если ты проживешь здесь несколько дней, то сможешь это наблюдать сам.

Хочешь знать, как стать более осознанным? Осознавай более и более хрупкость жизни. Смерть может случиться в любое мгновение — в следующее мгновение она может постучать к тебе в двери.

Ты можешь оставаться неосознанным, если думаешь, что собираешься жить вечно — как ты можешь быть неосознанным, если смерть подходит близко? Невозможно!

Если жизнь мгновенна, как мыльный пузырь, — достаточно булавочного укола, и ее больше нет, навечно… как ты можешь оставаться неосознанным?

Привнеси осознанность в каждое действие.

Искренность
Искренность — это значит жить согласно вашему соб­ственному свету. Поэтому первым требованием искрен­ности является медитативность. Важнее всего не быть нравственным, не быть хорошим, не быть добродетель­ным, — важнее всего быть медитативным, чтобы вы смогли обнаружить немного света внутри себя и начать жить со­гласно этому свету. И по мере того как вы живете, он растет и он приносит вам глубокую целостность. Так как он при­ходит из вашего глубочайшего существа, разделения нет.
Когда кто-то говорит вам: «Сделай это, так надо», — естественно, в вас создается разделение. Вы не хотите этого делать, вы хотели делать что-то другое, но кто-то — родите­ли, политики, священники, власть имущие — хочет, чтобы вы следовали определенным маршрутом. Вы никогда этого не хотели, так что вы подчиняетесь неохотно. Вашего серд­ца в этом нет, вы не увлечены, не побуждаемы внутренне, не преданны. Вы подчиняетесь, как раб. Это не ваш выбор, сделанный свободно...
Искренность означает, что вы не живете двойной жиз­нью — а практически каждый живет двойной жизнью. Че­ловек говорит одно, думает что-то другое. Он никогда не скажет того, что думает, он говорит то, что удобно и безо­пасно, он говорит то, что будет одобрено, принято. Он гово­рит то, что ожидают услышать другие. То, что он говорит и думает, далеко друг от друга, как два разных мира. Он говорит одно, а продолжает делать что-то другое, и тогда, естественно, он должен это скрывать. Он не может быть от­крытым, потому что тогда противоречие будет обнаруже­но, тогда его дела плохи. Он говорит о красивых вещах, а живет уродливой жизнью.
Вот что до сих пор делало с собой человечество. Его прош­лое похоже на страшный сон...
И каждый чувствует себя виноватым; а священники хо­тят, чтобы вы были виноватыми, потому что чем больше в вас чувства вины, тем больше вы в руках священников. Вы должны пойти к ним, чтобы избавиться от своей вины. Вы должны совершить омовение в Ганге, вы должны отпра­виться в Мекку, к Каабскому камню, чтобы избавиться от своей вины. Вы должны пойти к католическому священнику и исповедаться, чтобы избавиться от этой вины. Вы должны соблюдать пост, каяться, искупать свою вину аскезой: на­казывать себя. Все это виды наказания! Но как можете вы быть счастливы? Как можете вы быть веселыми и блажен­ными? Как можете радоваться жизни, в которой постоянно чувствуете вину и наказываете себя, осуждаете себя?

А если вы выберете не следовать вашему внутреннему голосу, и последуете велениям других, — это может быть мораль, этикет, цивилизация, культура, — тогда, также, этот внутренний голос начнет вас изводить, он будет вам вечным упреком. Он скажет вам, что вы предаете свою природу. А если вы чувствуете, что предаете свою приро­ду, ваша мораль не может быть празднованием, она будет лишь пустым жестом.
Вот что произошло с человеком: человек стал шизо­френичным.
Я работаю над тем, чтобы помочь вам стать единым. По­этому я не учу никакой морали, никакому определенному характеру. Я учу только медитации, с тем чтобы вы могли ясно слышать свой внутренний голос — и следовать ему, чего бы то ни стоило. Потому что, если вы следуете своему внутреннему голосу не чувствуя вины, награда будет не­измерима, а оглянувшись назад, вы обнаружите, что вам это ничего не стоило. Поначалу цена казалась дорогой, но когда вы приходите в точку, где искренность становится естественной, спонтанной, когда нет больше никакого раз­деления, никакого расщепления в вас, тогда вы увидите, что происходит празднование, и цена, которую вы запла­тили, — ничто в сравнении с ним.
Искренность есть аромат медитации.

Ошо. "Словарь просветления" (с)

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Личность спорная, но дело говорит #цитаты

Публикация от Михаил Лабковский (@labkovskiyofficial) 24 Июл 2019 в 7:00 PDT

"""   Зрелость не имеет ничего общего с жизненным опытом. Она имеет нечто общее с внутренним путешествием, с опытом внутреннего.  Чем глубже человек движется в себя, тем более зрелым он становится. Достигнув самого центра своего существа, он совершенно зрел… 

У зрелости есть аромат. Она придает индивидуальности безмерную красоту. Она придает разум, острейший возможный разум. Она делает его не более чем любовью. Его действие – любовь, его бездействие – любовь; его жизнь – любовь, его смерть – любовь. Он – просто цветок любви.  """

(Шри Раджниш Ошо – Зрелость. Ответственность быть самим собой).

"""  Однажды один из моих друзей, которому было семьдесят восемь лет, свалился с лестницы и сломал несколько костей. Доктора велели ему не вставать с постели в течение шести месяцев, поскольку он был очень стар и для восстановления его телу требовалось много времени.

Он был активным человеком, очень, очень деятельным. Когда я пришел навестить его, он начал плакать, – а он был не из тех, кто любил проливать слезы, я никогда не видел его плачущим. Он сказал: «Было бы лучше, если б я умер. Смерть – ничто по сравнению с тем, что я не смогу вставать с постели шесть месяцев, для меня это совершенно невозможно. Я лучше покончу с собой. Шесть месяцев – это почти вечность, а боль так сильна, мне не пережить ее». Я посоветовал ему кое-что сделать: закрыть глаза, мысленно перенестись в то место, где он чувствовал боль, и заострить на ней все свое внимание.

В течение получаса он смотрел внутрь. Все его лицо расслабилось, и через полчаса, когда он вернулся к действительности, это был совершенно другой человек. Он произнес: «Я сумел увидеть боль, я просто смотрел туда и наблюдал за ней, и внезапно ко мне пришло понимание, что я отделен от этой боли».

Эти шесть месяцев обернулись для него блаженством. Все это время он оставался в постели, но продолжал наблюдать. Впервые в своей жизни он стал медитировать. Теперь он говорит, что это было величайшим событием, которое когда-либо случалось в его жизни. Теперь медитация стала для него ежедневным процессом. По крайней мере, на два или три часа он ложится на кровать – хотя теперь в этом нет необходимости – просто для того, чтобы понаблюдать.

Всегда следует поискать способы превращения беды в блаженство. Всегда существует какой-нибудь способ, нужно просто поискать его. И в этом основа искусства жизни: как превратить несчастье в праздник, а проклятие – в благословение, как использовать страдание для своего роста, а боль – для перерождения.

… Ясность – это и есть цель. Боль и страдания остаются, они являются частью жизни. Тебе просто нужна ясность, чтобы видеть все в правильной перспективе – что к чему относится и что из чего вытекает. Тогда все приходит в согласие, тогда даже боль и страдания становятся частью великой гармонии. Не то чтобы они куда-то денутся. Они останутся, они неотделимы от жизни, но теперь страдания и боль больше не будут изолированными явлениями – они станут частью единого целого. Когда перед тобой открывается ясная перспектива, ты видишь, что целое не может существовать без этой части, оно нуждается в ней.

Ты принимаешь это, потому что счастье не может существовать без несчастья, а день – без ночи. Когда все видится в правильной перспективе, полностью меняется твое отношение к происходящему. Обычно ты видишь один день между двумя ночами. Когда ты достигаешь чуть большей ясности, ты начинаешь видеть два дня и одну ночь между ними. Обычно, когда ты сталкиваешься с несчастьем, печалью, неудовлетворенностью, ты рассматриваешь их отдельно от контекста, ты воспринимаешь их как изолированные явления, и тогда это становится очень болезненным, так как кажется лишенным всякого смысла.

По своей сути боль совершенно бессмысленна – так почему же она существует? Почему человек страдает? И если ты не можешь увидеть причину боли, она становится невыносимой. Когда ты видишь ее причину, она больше не будет изолированным явлением, она будет частью твоей структуры. И в этой огромной картине жизни черное так же необходимо, как и белое, – в противном случае эта картина не могла бы существовать. Несчастье так же необходимо, как и счастье. Они – как два крыла, и как только ты поймешь это, ты будешь использовать оба этих крыла, чтобы парить в небесах существования. Тогда ты принимаешь и то и другое, и принимаешь с глубокой благодарностью. Даже страдание принимается, потому что теперь ты видишь, что и оно имеет смысл. Это шаг к чему-то большему, это часть гораздо большей гармонии. Теперь страдание не воспринимается как нечто отдельное, оно приобретает смысл.

Когда страдание приобретает смысл, ты превосходишь его. Теперь оно тебя не беспокоит. У тебя больше нет желания избавиться от него, потому что, если ты отбросишь его, ты отбросишь вместе с ним всю красоту жизни.

… Когда ты встречаешь человека, который очень внутренне богат, ты обязательно обнаружишь, что он много страдает. Человек, страдающий не слишком много, будет казаться тебе плоским, поверхностным. Когда он смеется, в его смехе нет глубины, его смех не исходит из сердца. Он будет искусственным – не более чем движением губ. Если ты прислушаешься к звучанию этого смеха, ты почувствуешь, что он очень поверхностен. Он не идет из существа этого человека, в нем нет смысла, нет глубины. Но если ты встречаешь человека, который может глубоко смеяться, то знай, что он много плакал – его смех обогащен слезами. Если ты не способен плакать, то ты не можешь и смеяться.  """

(Ошо. " Главное - не раздумывай. Движение вглубь медитации. Личные беседы с современным мистиком")