ПОХОРОНИТЕ МЕНЯ СТОЯ
Знания русского народа об этносах: эрзе, мокше и полностью исчезнувших мордве-терюханах, - издревле проживавших на территории Нижегородского края, достаточно ограничены. В частности, интересен самый древний из ритуалов – мордовский погребальный обряд. И хотя в настоящее время точная семантика и смысл его по больше мере утрачены навсегда, о нем наш сегодняшний рассказ.
На кладбище не гуляй –мертвец за пятку схватит
У всех финно-угорских народов отношение к кладбищу, погребальным и поминальным обрядам было всегда значимым. Смерть представлялась переходом в иной мир. Именно поэтому кладбища у поволжских финнов – мордвы, так же как и у марийцев, пользовались особым почитанием. На их территории, в частности, нельзя было косить сено, собирать ягоды и грибы, рубить деревья на дрова. К тому же те из живых, кто не оказывал своевременного почтения умершим предкам и не просил у них должного совета, могли накликать на себя беду: считалось, что усопшие родственники могли не только помогать живым, но и наказывать их, насылать различные напасти.
Во время решения общественных или семейных споров, стихийных бедствий, болезни члена родового коллектива, а также при начинании какого-либо семейного или родового дела, включая общественные моления и свадьбы, живые родственники обращались к умершим предкам, советовались с ними, просили их о помощи. По архаичным верованиям мордвы, умершие, живущие в тоначинь веле (в потусторонней деревне), могли не только общаться со своими живыми сородичами, но и влиять на природные явления, способствовать хорошему урожаю, а также общаться с добрыми и злыми силами – мифологическими существами – с целью побуждения последних влиять на судьбы людей.
В частности, в селе Суроватиха Дальнеконстантиновского района в конце XIX – начале ХХ века обращения живых к умершим предкам было обязательным среди терюшевской мордвы.
Вы не поверите, но иногда мордва просила совета уснув на могиле. Чтобы задобрить умерших предков, эрзянин или мокшанин шел ночью на кладбище, взяв с собой жертвенную трапезу (хлеб и соль). Придя на место, он ложился ничком на могилу отца или деда и старался заснуть, дабы увидеть сон. Таким образом, он надеялся получить от предков совет насчeт поведения в той или иной тяжелой или необычной ситуации, а также узнать их мнение относительно успеха планируемого дела. Старики всегда старались поступать согласно этим рекомендациям.
Оказалось, что среди умерших на эрзянских кладбищах даже выбирались духи-охранители погостов. Первый раз об этом сообщил в начале XX века мордовский этнограф Макар Евсевьевич Евсевьев, которым было записано предание, что во время основания нового кладбища первого покойника мордва хоронила стоя и с посохом в руках. После чего его дух становился хозяином этого погоста. Духа этого мордва называла Калмонь кирди - покровитель, хозяин кладбища (могилы), или Калмо-ава – мать кладбища. И вот большая удача, именно об этом уникальном, не сохранившемся до наших дней обряде поведала мне пожилая эрзянка-знахарка из села Акузово Зоя Семеновна Сорокина 1933 г.р. Она рассказала так:
«У нас раньше хоронили покойника: первый раз в могилу как заведут и хоронят стоя, и чтобы была стара дева или мужик безродный. Нужно, чтобы они были чистыми перед богом. И у нас (на кладбище в Акузово -- Авт.) похоронены оба: и дева, и мужик. Вот я каждый день родителей вспоминаю значит: помяни, господи, Адама и Еву, царя Давида, девицу Наталью и Тимофея; то есть, похоронена девица Наталья и Тимофей. Это так старики говорили, что на кладбище они старшие покойники – хранители кладбища. Давно их похоронили – бог знат сколько лет прошло. Родители мои умерли – по восемьдесят с лишним лет им было; они ещё про них говорили. Может, и двести лет назад, а может -- более. Обоих, девицу Наталью и Тимофея – похоронили стоя. Места их ушь не найдешь – так только их вспоминаем. А уходим с кладбища, мы им говорим: прощайте, родителы праведные, званые приходите, незваные не приходите»(говор сохранен).
Кстати, нечто подобное из своих детских воспоминаний мне рассказал нижегородский историк Александр Луканов. Оказывается, в селе Ундол Владимирской области есть часть кладбища, где раньше дети боялись гулять. Старожилы рассказывали, что "там нерусские похоронены – стоя". И если человек мимо пойдет, его эти мертвецы за пятку схватят. А вместо крестов там раньше столбики стояли, а ныне только холмики остались. А еще говорили, что в старину в окрестностях Ундола мордовские семьи жили.
Закапывали курицу и зайчатину
Что касается погребального обряда, то еще в середине XIX века в Нижегородской губернии в гробы мордва клала обычный погребальный инвентарь – вещи и украшения, которые по их верованиям обязательны покойному и ранее умершим предкам на «том свете». Мужчине - моток лыка с кочедыком для плетения лаптей, палку – обороняться от загробных собак, а также нож, огниво и трубку с табаком. Женщинам - пеньку, веретено, гребень, нитки и швейные принадлежности. Умершим детям - игрушки, сладости, чашку с ложкой. В гробы некоторых умерших также помещали продукты – лепешки, яйца, вино, деньги. А при раскопках мордовского могильника середины XVIII века в селе Ревезень Перевозского района Нижегородской области была обнаружена деревянная коробочка с остатками скорлупы четырех печеных яиц.
Будучи язычниками по убеждению, хотя уже и крещеная, мордва считала, что их усопшие «на том свете» точно так же нуждаются в еде и питье для поддержания тамошней, загробной жизни, как нуждались в жизни земной. Именно поэтому, по мнению русских православных священников, обычаи «кормления» покойников на практике выливались в освященные традицией коллективные гульбища. Так, например, считал священник С. Троицкий, описывавший в середине XIX века мокшанские обряды в некоем селе юга Нижегородской губернии.
Он сообщал о молянах в родительскую субботу, со стороны напоминавшее народный праздник или сельское гулянье. В это время все жители деревень шли навещать умерших родственников, взяв с собою говядину, хлеб, вино и пиво. Курильщики прихватывали с собою табак и трубку. После исправления уставной православной литии на могилах, священников угощали вином и пивом и вежливо выпроваживали их с кладбища – после чего начинался языческий разгул. Как только все без остатка съедено и выпито, пьяная толпа разбредалась – кто мог двигаться – по домам. Далее православный священник писал, что его недавно крещеная паства в своих суевериях доходила до того, что делала в могильных насыпях родственников отверстия, в которые лили пиво и вино, приговаривая при том: «погуляйте, теперь, батюшки вы наши, с нами».
Для сравнения приведем обряд, увиденный у православной мордвы в XIX веке в Инсаре (город в Республике Мордовия). Там после христианского погребения умершего, родственники и близкие покойного делали в могильной насыпи ямку и клали в нее табак, куриную ногу, зайца и другие съестные припасы, обильно поливая все это пивом и вином. Затем один из родственников или знакомых в длинной белой рубахе вступал с покойным в магический диалог: «Каково тебе на том свете?» – спрашивал он мертвого, и через несколько минут передавал присутствовавшим, будто бы покойник отвечал ему, что в загробном мире хорошо и что у него есть и табак, и курица, и заяц, и пиво, и вино.
Во время совершения у мордвы Нижегородской губернии первого поминовения над могилой закалывали для покойного мужчины лошадь, а для женщины – корову. Часть мяса этих жертвенных животных присутствующие съедали прямо на кладбище (в Акузове, Жданове Сергачского района и прочих мордовских селах и по сей день стоят длинные общинно-поминальные столы, в августовское время загруженные горками яблок и стаканчиками с медом). Остальное уносили домой для жертвы домовому духу. А в глубокую старину мордва вешала на надмогильные столбы или на сучья кладбищенских деревьев шкуры убитого жертвенного скота.