Продукты про запас, или о чем может рассказать ваш холодильник

При всей своей легкомысленности к некоторым вещам я отношусь очень серьёзно. С такой степенью серьезности, что дальше только вдумчивость, а за ней бескрайняя горящая степь, красное небо и разбегающиеся христианские мученики.

В доме должны быть запасы еды. Не то, что мы называем "запасами" в городской суете, а полновесные такие, амбарные залежи продовольствия. Чтобы в рядах продовольствие стояло, колоннами высилось, шеренгами непоколебимо, чтобы жратва лоснилась на срезах и томилась в ожидании. В идеале, до горизонта. Чтобы выехать к продовольствию окинуть взором, а не получается окинуть. Всё подтянутое, свежее, ладное, скрипит на ощупь, трескается от сытости, сочное и ядрёное. Гвардия. Любимцы. Резервы. На стременах привстанешь, а всё равно, не видать края, нет. Всё блестит, всё по форме, по росту. "Что?!", - багровея, кричишь, - "готовы, сынки, а?! Не посрамим?!"
А в ответ гул торжественный: "Нет, государь-надёжа! Выстоим!"

Утрёшь непрошеную слезу перчаткой и махнёшь: "Ну, значит, ребяты, в огонь! За матушкой-императрицей! Кидайтесь в последний приступ, а за мной не задержится! Вознесёмся ж! Орлы! Подведите того вон, понюхаю что ли...Ах, хорош!"

И слышишь вокруг гулкие раскаты: "УРААА!!!!! УРААААА!!!!!" Прослезишься вторично. А тут и перезвон. Сзади подбегают гости. Кричат: "Гимн, господа, гимн! Встанем на колени! Боже!" Хлопаешь по тугим бокам окорок тамбовский, а он счастливый такой! Смеётся!
 
 
А во многих християнских, благочестивых с виду домах еда содержится на положении военнопленной массы. Тоскливо дожидается неминучего конца у проволоки. Видно, что жратву втянули. Поспешно, без любви, обманом. Всё какое-то похватанное, наспех вскрытое, загибающееся, растерянное, душевно опустошенное, зябнущее по камерам. Сыр выгнулся как в предсмертной муке, масло там какое-то, пол-кастрюли супца, где-то притаились рожки или иные какие нищенские макароны. Они в банке, они обречены на вечное заключение за происхождение. Не вырваться. Лук какой-то инфернальный в нижнем ящике сам не понимает, что с ним происходит, за что муку такую принимает?! Месяц назад ведь был полносоким, ядрёным таким Чиполлино, а ноне что? Пожухлый вдовец-сиделец, забытый монте кристо, морщины и вялые перья. Сказать ничего не может - отвык. Ни злости в нём, ни надежды, ничего...Прошла жизнь.

Откроешь эдакий холодильник - это тюрьма, друзья, карцер. Дымящаяся ночная полынья с присыпанной порошей запиской "прощевайте..." "Ты кто?", - сипло спрашиваешь у какого-то вскрытого йогурта - "ты чё тут? один-то?" А он не помнит, кто он! Он помер, поди, уже в белом безмолвии. Скорбная судьба, бесславная кончина.

Люди в таких домах и себя мучают и продовольствие истязают. Страшно.

отсюда

Иногда я приношу домой колбасу. Сам не ем, но приношу. Я и другим не очень позволяю налегать на колбасу, но приношу всё равно. Вероятно, это колбасный гипноз.
Пёс Савелий Пармёныч, которому колбасу точно не дают, радуется колбасе больше всех. Удивительное зрелище. Савелий Пармёныч начинает вприсядку ходить вокруг меня. Потом он в обалдении лупасит хвостом по полу. Потом вскидывается! Боже! Вот оно! Это ведь! Как бы...может, это в последний раз! Как в прошлый последний раз!..Тут Савелий растопыривает гигантские уши свои и сглатывает.

А потом бежит хвастаться всем местным собакам, что, вот, колбасу принесли... такое, понимаете, дело, что принесли колбасу, которая...боже! боже! которая вся...такая...и, главное, много притащил этот, который тот, ну хозяин что ли, как его назвать-то,..ужасно много колбасы притащил, мне, да, только мне...а это очевидно! на всех не хватит...да! сам не ест! все мне! нет! много, но мне...не вижу, нет! не вижу противоречия...а вот вообразите! да! нету! нету противоречия! позвольте я вас сейчас укушу что ли? а за жопу, например! А?!! А?!! развели тут...поговорить на темы не с кем, как в пустыне умственной живу! идиоты...про тебя, да, а ты куда ещё, ты-то, обсосок поросячий, куда встреваешь?! лезет он...ипанарот ты! вонючий!

Это он так через изгородь со всеми своими лучшими друзьями. В периоды бесколбасья Савелий с ними, конечно, дружит. А вот когда колбасный кризис начинается, Савелий Пармёныч масочку свою приподнимает на два пальца.

Видел сегодня, как Савелий, после выступления у изгороди, кинулся к Глафире Никаноровне, молодой матери. Через две ступеньки пытался прыгать. Глафира не любит, что бы роса и поэтому второй этаж, кресло и тёплая истома. Так-то отношения у них славные. Но Никаноровне всё, что нельзя съесть, подоткнуть или разорвать, довольно безразлично. Колбасные истерики Савелия Парменыча Глафира воспринимает, зевая и вылизывая то, что ей, конечно, надо как-то сильнее беречь в будущем. Последнего котёнка выслал чуть не по почте- до того дело туго шло. Отбежал от Глафиры Савелий. Действительно, как в пустыне.

А к собаке-девушке Сосильде Пармёныч подходить лишний раз не любит. Он переживает, что девушка Сосильда сбила его с ног и нежно пробовала на вкус его старческие уши.

Я периодически закупаю много продуктов в безуспешной попытке начать готовить вкусную и здоровую пищу, и потом половину приходится выбрасывать. Первый пост для меня! Я в состоянии приготовить лишь из полуфабриката, но и их сейчас у меня нет, а лежит лишь немного различных лечебных и косметических мазей, стоит уксус, оливковое масло и соевый соус. Поняла, что мне нужно покупать продукты лишь на один день и на конкретный прием пищи, иначе я так и буду работать на помойку