Ним Кароли Баба. Истории

Вдохновительная книга Рам Дасса "Чудо любви".
В книге собраны тысячи воспоминаний людей, которые были знакомы с Ним Кароли Бабой. 
Очень интересный срез жизни индийских Мастеров. 

Иногда вы сидели позади него, и он, казалось, не обращал на вас никакого внимания. Затем у вас в уме возникала какая-нибудь мысль, и он отвечал вам на неё либо непосредственно, либо, сделав какой-либо жест, либо, сказав другому человеку что-то такое, что было ответом на вашу мысль. Иногда он находился с вами в комнате, и у вас с ним происходила серьёзная беседа, и вдруг посреди предложения он поворачивался, открывал окно и начинал разговаривать с человеком, находившемся на улице, о том, о чём тот в этот момент думал.

* * *
Махараджи мог дать вам целое учение посредством одного лишь быстрого взгляда. Вы сидели там, переживая невероятные страдания, а он лишь бросал на вас взгляд, и вся ваша сущность преображалась. Я не знаю, делал ли он что-либо при этом или это было просто воздействие его взгляда, но вы знали, что во Вселенной всё в порядке и что о вас заботятся. В другое время у вас в уме начинались какие-то ментальные отклонения и один-единственный мимолётный взгляд Махараджи сокрушал вас до основания.

Эта внушающая благоговейный трепет способность знать, что у человека на уме, позволяла Махараджи не только быть в курсе помыслов и действий других, но также, проникая в ум другого человека, производить необходимые изменения изнутри.

Однажды Махараджи сказал мне: «Ключ к уму находится в моих руках, и я могу поворачивать его в любую сторону».

* * *
Ма, как их обычно называли, были женщины, чьей самой большой радостью было заботиться о Махараджи. Однажды врач выписал Махараджи таблетки, которые он должен был принимать в 10 часов утра.

В то утро Ма принесли лекарство на десять минут позже, и Махараджи свирепо произнёс: «Если вы не будете лучше ухаживать за мной, я поверну ваши умы против меня», — это была самая страшная угроза с его стороны.

* * *
Вы можете сказать о нём всё, что угодно, — и вы также можете сказать совсем противоположное.

Когда прибыл первый экземпляр книги «Будь здесь и сейчас», я подарил его Махараджи. Он попросил одного из преданных отнести книгу в его комнату, и больше я о ней ничего не слышал. Спустя пять месяцев Махараджи позвал меня к себе. Он сидел на своём тукете и держал в руках мою книгу. Первым его комментарием было: «Ты печатаешь ложь».

— Я не знаю этого, Махараджи. Всё, о чём написано в книге, я считал правдой.
— Нет, там есть ложь, — сказал он обвинительным тоном.
— Это ужасно, — сказал я. Я был в замешательстве, так как не знал, говорит он серьёзно или шутит, поэтому спросил: «Какая ложь, Махараджи?
— Ты здесь говоришь, что Хари Дас строил храмы?
— Ну, я думал, что это так и было.
Тогда Махараджи знаком подозвал к себе сидевшего неподалёку индийца и спросил его:
— Какое ты имел отношение к храмам?
— Я строил их, Махараджи. — Махараджи посмотрел на меня так, будто эти слова подтверждали тот факт, что я соврал.

Затем он сказал: «Ещё ты написал, что Хари Дас отправился в джунгли в возрасте восьми лет». И он подозвал другого мужчину, который заявил, что Хари Дас в течение нескольких лет работал служащим в департаменте лесного хозяйства.
Я мог только промямлить: «А мне говорили, что, когда ему было восемь лет, он ушёл в джунгли».
Снова и снова Махараджи ставил меня перед фактом, что описанные мною вещи не соответствовали истине.

Наконец он сказал: «Ты веришь всему, что говорят тебе люди. Ты простачок. Большинство западных людей проверили бы эти факты. Что ты будешь делать с этой неправдой?»
Я лихорадочно размышлял. Что можно с этим сделать? Первое издание в тридцать тысяч экземпляров находилось уже в магазинах, и его нельзя было никак вернуть, но Стив Дюрки написал мне, что они собираются выпустить ещё тридцать тысяч экземпляров. И я сказал Махараджи: «Я могу устранить все неверные данные в следующем издании».

— Прекрасно. Так и сделай. Тебе же будет хуже, если ты будешь связан с ложью. — И после этого он занялся другими вопросами. Я отметил все неточности в книге и подготовил письмо Стиву в «Лама Фаундейшн» в Нью-Мексико, где книга издавалась. Нужно было убрать только два полных абзаца. Хотя эти изменения были малозначительны, я считал «Будь здесь и сейчас» книгой Махараджи, и, если он желал, чтобы в неё были внесены изменения, они должны были быть внесены.

Недели через две от Стива пришёл ответ, в котором говорилось, что никакие изменения в следующее издание внести нельзя. Когда он получил моё письмо в Ламе, расположенной в горах к северу от Таоса, он только что вернулся от издателя в Альбукерке. Во время визита он договорился о повторном издании, и издатель в качестве услуги пообещал ускорить работу и начать её на следующий же день. Печатные станки должны были начать печатать, обрезать и собирать книгу. На обратной дороге в Ламу Стив потратил два дня на другие дела, и, хотя он не говорил с издателем со времени своего отъезда (поскольку в Ламе нет телефонов), он был уверен, что работа уже сделана. Однако он заверил меня, что изменения будут внесены в следующее издание, которое, вероятно, выйдет через три или четыре месяца.

С письмом в джоле (наплечной сумке) ранним утром я отправился на автобусе в Каинчи. Как только я вошёл в храм, Махараджи закричал: «Что сказано в письме?» Мне всегда казалось смешным, когда он вёл себя таким образом — ведь если он знал, что Пришло письмо, то он наверняка знал и о его содержании. Он просто хотел, чтобы я сам рассказал ему. Когда я закончил пересказ, он произнёс: «Делай это прямо сейчас». Я терпеливо повторил объяснения о том, что невозможно внести изменение в эти тридцать тысяч экземпляров. Но он всё равно настаивал на своём: «Делай это прямо сейчас». Я объяснил, что в этом случае надо будет выбросить все тридцать тысяч напечатанных книг, что означает потерю по меньшей мере десяти тысяч долларов. Ответ Махараджи был таков: «Деньги и истина не имеют ничего общего. Делай это сейчас. Когда ты печатал книгу первый раз, ты думал, что это правда, но теперь, когда ты знаешь, что это не так, ты не можешь печатать ложь. Это принесёт тебе страдания».

Ну что же, если Махараджи хотел, чтобы книга была изменена прямо сейчас, то так тому и быть. Это будет означать потерю издательством всех прибылей, и они не придут от этого в большой восторг; но, в конце концов, деньги были всё равно получены от Махараджи. Хотя ещё не было и девяти часов утра, он отослал меня из храма, ещё раз повторив: «Делай это сейчас».

Я добрался на попутке обратно в Наинитал и отправил Стиву телеграмму с новыми указаниями. Примерно через неделю от него пришёл ответ. Он сообщал, что произошли в высшей степени странные вещи. Когда он пришёл на почту, вместе с моей телеграммой пришло и письмо от издателя. Похоже, что сразу же после отъезда Стива он, как и обещал, приступил к печатанию книги, но вскоре обнаружил, что не хватает одной печатной формы — с фотографией Махараджи на всю страницу. Тогда он попытался найти оригинал в архиве, чтобы сделать новую печатную форму, но, к своему огромному удивлению, обнаружил, что и оригинал также исчез. Не зная, что ему делать, издатель остановил работу до получения указаний. Так что, писал Стив в заключении, понадобился всего лишь один телефонный звонок, для того чтобы заменить два параграфа, а не десять тысяч долларов, как я опасался. Я помчался обратно к Махараджи с этой новостью, но и в тот день, и на следующий он так и не дал мне возможности поговорить с ним. (Р. Д.)

Необходима полная правдивость.
Вы должны жить в соответствии со своими словами.
Правдивость — самая трудная тапасья.
Люди будут ненавидеть вас за то, что вы говорите правду.
Они будут обзывать вас, они могут даже убить вас, но вы должны говорить правду. Если вы живёте в правдивости, Бог всегда будет на вашей стороне.
Христос умер за правду.
Когда его спросили, как можно очистить сердце, он сказал:
«Всегда говорите правду».

Дальше Рам Дасс рассказывает несколько историй в которых Махарадж ловил его на всяких проявлениях неискренности и "вежливого обмана": 
"Ага!"

В Аллахабаде Махараджи поймал меня на том, что мы на Западе называем «маленькой белой ложью». Мы сидели вокруг него. В нашей группе был важный чиновник, занимавший пост в государственном Верховном Суде. Впервые за все годы пребывания рядом с Махараджи я услышал, как он рассказывает этому чиновнику, какую важную персону я представляю из себя в Соединённых Штатах, что я профессор и пишу книги. Всё это казалось таким неуместным в моём присутствии, и, кроме того, мне было странно слышать, как он превозносит мои добродетели, связанные с ценностями западного общества. Когда он замолчал, чиновник из Верховного Суда сказал мне: «Для меня большая честь познакомиться с вами. Может быть, вы желали бы посетить Верховный Суд!»
  
В силу того, что я вырос в семье юристов, а также того, что я приехал в Индию с целью погружения в духовное, перспектива такого визита совсем не прельщала меня. Но он всё-таки был важным человеком, и я не мог так просто взять и сказать, что я об этом думаю. И я ответил не вполне определённо: «Это было бы очень хорошо».

Тогда чиновник спросил: «Вам будет удобно завтра в 10 утра?»
Я почувствовал себя в ловушке и смог найти из неё лишь один выход. Я сказал: «Нужно спросить моего гуру. Ему решать». Чиновник спросил мнение Махараджи, и он ответил: «Если Рам Дас говорит, что это было бы очень хорошо, он должен пойти». А затем он посмотрел на меня таким взглядом, который мог означать только одно: «Опять ты попался».

Рассказ о событиях следующего дня показывает, что даже простые люди типа меня чему-то учатся. Я отправился с этим джентльменом в суд, и там мы зашли в палату пересмотра законов, где собрались все юристы. Это было время драматических событий в отношениях между Америкой и Китаем, и, когда юристы увидели рядом с важным чиновником американца, они окружили меня и начали задавать вопросы о политике Никсона в отношении Китая, которая вызывала в Индии глубокую обеспокоенность. Я дал настолько квалифицированный ответ, насколько мне позволяла моя начитанность по данному вопросу. В тот же вечер, когда я опять был на даршане у Махараджи, меня отвёл в сторону другой джентльмен важного вида, оказавшийся ведущим адвокатом в городе, и спросил, не хочу ли я выступить в Ротационном клубе и Ассоциации адвокатов. Я с ужасом почувствовал, что, если я не буду осторожен, мне придётся объездить всю Индию, и, вспомнив, в какую ловушку я попал вчера, я сказал: «Я бы предпочёл не выступать, но, конечно, я сделаю всё, что скажет Махараджи».

Адвокат предложил своё дело на рассмотрение Махараджи, и Махараджи, похоже, был в восторге от этих приглашений. Он постоянно говорил о них всем, кто готов был слушать, как будто такие приглашения были чем-то действительно важным, неким большим успехом. Я начал чувствовать, что Махараджи меня предал. Затем он повернулся ко мне и спросил: «О чём ты собираешься говорить?»
Я начал быстро размышлять и ухватился за единственную ассоциацию, которая пришла мне в голову:

— Я буду говорить о Законе и дхарме.
— Ага! — сказал Махараджи. — А ты будешь говорить о Христе?
— Конечно.
— А о Ханумане?
— Обязательно.
— А обо мне?
— Несомненно.
Здесь уже адвокат слегка побледнел и вмешался в разговор:
«Махараджи, мы думали, он может рассказать нам о политике Никсона в
отношении Китая».

Махараджи выглядел изумлённым. «О, нет! Рам Дас не может сделать этого. Он может говорить только о Боге».

Тогда юрист начал ретироваться со словами: «Понимаете, это будет не совсем уместно. Может быть, я могу собрать несколько адвокатов у себя дома, чтобы побеседовать о Боге». Нет нужды говорить, что этого он так и не сделал. А я получил свой урок. Махараджи всегда поддерживал меня, когда я говорил правду, как бы трудно это ни было». (Р. Д.)

Однако, несмотря на все эти учения, сам Махараджи часто говорил неправду. Поэтому, когда он делал какое-нибудь предсказание, никто не знал, сбудется ли оно в действительности. И хотя те, кто недолюбливал его (а таких было немало из-за того, что он был таким откровенным и прямым), постоянно указывали на эти противоречия, для преданных же они не имели значения. Наверное, урок для нас заключался в осознании того, что свободное существо имеет свои собственные правила; но, пока ты не достиг свободы, тебе лучше всего говорить правду.

"Лучше видеть Бога во всём, чем пытаться во всём этом разобраться"  :)

Но самое сильное его увещевание, которое он повторял снова и снова, поднимая для весомости один палец вверх, звучало так: «Рам Дас, канчанкамини (золото и женщины)». Каждый раз, когда Махараджи произносил эту фразу, — часто используемую и другими святыми, такими, например, как Рамакришна, в качестве предупреждения об опасностях, таящихся в привязанности к сексу и деньгам, — я начинал заново пересматривать своё поведение, связанное с желаниями всего
этого. И хотя эти желания укоренились во мне глубоко-глубоко, я чувствовал, что им противостоит желание просветления и что рано или поздно они проиграют в этой борьбе.

Но, боюсь, я был тогда (сейчас?) подобен аббату монастыря, который молился: «Боже, освободи меня от желаний, чтобы я мог стать таким, как святые отцы в пустынях, — но не прямо сейчас». Я хотел ещё немного позабавиться сексом и деньгами. 

"Во время путешествия по южной Индии, которое я совершал с одним свами он дал мне мантра-дикшу (посвящение) в очень сильную мантру Шивы, которая, как он сказал, даст мне огромные богатства и власть. Я был в восторге и повторял эту мантру днём и ночью в течение многих недель, в результате чего я начал путешествовать за пределами тела. Пятью годами ранее Махараджи спросил меня, хочу ли я летать, и сказал, что я буду это делать. И вот сейчас я действительно мог покидать своё тело. Иногда во время повторения мантры я выходил из тела и попадал на другой план где встречал того свами. Как-то после целого месяца выполнения этой практики в одной из пещер Сурата я медитировал Но я не мог прекратить повторение мантры. И я снова вышел из тела и на этот раз я попал в комнату, где сидел Махараджи. 

Я ощутил экстатическую радость и бросился к его стопам Он сидел на своём тукете, завернувшись в одеяло. Затем он натянул одеяло себе на лицо, и я услышал, как он три раза подул, как будто задувая свечи. Одновременно с этим я почувствовал, как с каждым его выдохом моё тело раздувается, подобно шлангу воздушного насоса. После третьего выдоха всё исчезло, и я снова оказался у себя в пещере...
но мантры больше не было — не в том смысле, что я не мог её вспомнить, но она как-то утратила свою сверхзначимость. Я больше не был в её власти; у меня больше не было желания её повторять. Махараджи отобрал её у меня. (Р. Д.) "

Один мусульманин-преданный пригласил Махараджи на религиозный праздник, который должен был проводиться в его доме. Собрались все члены семьи и множество их друзей, чтобы исполнить суфийские песнопения и послушать чтение отрывков из Корана. На празднике присутствовали мусульманские священнослужители и знатоки веры, они совершали ритуалы и читали писания.

Когда прибыл Махараджи, преданный сопроводил его на самое почётное место, прямо перед собравшимися там знатоками веры. Те немедленно прекратили своё пение и заявили хозяину, что не могут продолжать обряд в присутствии индуиста. Тогда Махараджи отчитал их за предрассудки и ограниченность. Он процитировал несколько фраз из Корана и высказывания некоторых великих суфийских поэтов-святых о единстве всех религий, после чего попросил немного прасада. Когда прасад принесли, он раздал пищу, сладости и деньги знатокам веры, и те, счастливые, возобновили свои песнопения. Махараджи подпевал им в течение многих часов, повторяя: «Ла Ил Аха Эл Ил Аллах Ху».

Лучшая форма поклонения — поклоняться Богу во всех формах.
Вы должны принять всех людей, и вы должны видеть в них Господа.
Святому больше не нужно ничего.
Каждый человек — отражение моего лица.

Все религии сходны. Все они ведут к Богу.
Бог — в каждом... в каждом из нас течёт одна и та же кровь;
руки, ноги, сердце — всё у нас одинаково.
Не смотрите на различия. Вы должны видеть, что мы все одинаковы.
Поклоняйтесь Шиве с любовью, Рама и Шива едины.
Рама поклонялся Шиве, Шива поклонялся Раме. Они есть одно.

Давать учения, основанные на индивидуальных различиях и карме — это обман.
Вы должны видеть единство всех существ.
Вы не можете постичь бога, если вы видите различия.
Ищите любовь внутри себя.

Опять взялась ее перечитывать )) 
Почитать можно тут.
Чудесно... Говорят, что он воплощение Ханумана. Очень похоже на то :)

Вот здесь последняя фраза...

"В течение долгого времени я хотел встретиться с Махараджи, но никак не мог поймать его. Наконец ко мне пришёл друг и отвёз меня на служебной машине в то место, где должен был быть Махараджи. В доме было четыре комнаты, и Махараджи находился в самой дальней из них. Я вошёл. Как только я появился в дверях, Махараджи сказал: «Ты, убирайся отсюда!»

Я вышел и сел на землю, но уйти не мог. Так я просидел несколько часов. Моему другу нужно было уже уезжать, чтобы поставить машину на место, но, хотя мой дом находился далеко, я был полон решимости остаться и получить полный даршан Махараджи. В конце концов какой-то человек сжалился надо мной и сказал: «Вы неправильно поступаете. Когда к нему начнут заходить люди, идите вместе с ними, и если он вас прогонит, подождите и сделайте ещё одну попытку со следующей группой».

Я так и поступил, и дважды он прогонял меня. Наконец, на третий раз Махараджи сказал: «Иди, сядь здесь. Как тебя зовут и чем ты занимаешься?» После этого он произнёс: «О'кей, теперь иди». Но я ответил: «Я не уйду. Я ещё не получил даршан. У меня не было возможности обсудить с вами свои проблемы».
Махараджи сказал: «Сейчас иди и приходи снова в 6 часов утра».

Я отправился домой, но спать не мог, и в 2 часа ночи я поднялся и выполнил пуджу. Я боялся, что Махараджи уйдёт прежде, чем я доберусь до того места, где он остановился. Когда в 6 часов утра я пришёл туда, Махараджи уже не было, но мне сказали, что он вернётся. Через некоторое время он вернулся, и я провёл с ним много часов. На самом деле всю свою оставшуюся жизнь я провёл рядом с Махараджи".