Джомсом трек жив!

Большинство людей начинают этот трек в Ная Пуле, и тогда у них маршрутом первого дня является отрезок Ная Пул-Горепани. А некоторые, как и я, приходят в Горепани со стороны Дапуса, Ландрука или Гандрука, или, как я, из Чомронга - через Тадапани, в котором сходятся три маршрута - Чомронг, Ландрук и Гандрук.

Начало моей напальской истории изложено здесь.

Горепани- Татопани

Нам предстояло пройти самый длинный на маршруте Джомсом-трека отрезок пути и сбросить 1500 метров высоты. Начали мы свой путь среди вопиюще прекрасных пышных рододендронов, которые засыпали дорогу перед нами  кроваво-красными лепестками ...

Тропа несложная, спуск комфортный, пресловутая автомобильная дорога, якобы убившая этот трек, тянется в стороне, а вы идете старой треккерской тропой, лишь несколько раз пересекая пыльную магистраль и опять о ней забываете. Лишь на последнем километре перед мостом через Кали Гандаки обе дороги: пешеходная и автомобильная соединяются воедино.

В Тадапани я попрощалась с возлюбленной Мачапучхаре  осознанно, потому что моя ненанглядная гора осталась царить там, а в этом треке уже другие царицы: Даулагири и Нилгири.

Громадная  Даулагири смотрится очень впечатляюще и охотно красуется  то справа то слева практически весь трек.

Надо сказать, что пейзажи на Джомсоме  и на  АВС треке непохожи совершенно. Тут более обжито, просторно и менее дико.

Сами деревни большие, людей много, они активно собирают урожай чего - то золотистого, может  пшеницы или ржи.

Между большими деревнями разбросано множество одиночных лоджей и тихаусов, один живописнее другого, хоть садись на чай в каждом) Между прочим, туалет они запирают, а выдают ключ в обмен на заказ чего-нить, хоть чая. На АВС я такого жмотства не встречала.

Легко - то оно легко идти, но больно долго! В обед солнце так раскочегарилось - мама моя дорогая! Мы забились на обед в тихаус       и я там даже минут двадцать поспала на лавке.

Но как же там красиво...Прозрачный воздух, снежные вершины, яркая зелень, деревенская утварь, домашние животные, местные жители: узелочек к узелочку сплетается дивный непальский ковер...

Дошли до такого участка, где треккерскую тропу завалили сверху при строительстве автомобильной дороги гранитными осколками разного размера. И это на очень крутом спуске!

Я сдуру согласилась идти по этим завалам, и сползала вниз вместе со съезжающими кусками гранита, проклиная себя и покрикивая от страха.

В придорожном киоске  прикупили воды, поскольку наша уже закончилась, отдышались и вышли на пыльную автомобильную дорогу. Я расчитывала ее пройти без машин, но не сложилось. На мосту позади меня вдруг кааак загудел автобус! Я шустро брызнула вперед, да так быстро, что развеселила моего спутника.

Сейлор долго смеялся и говорил, что он думал, что я уже не могу идти, а я, оказывается, еще могу бегать.

Уже изрядно уставшие прошли между скалами, поприветствовали возникшую прямо по курсу Нилгири и вошли в Татопани. Я уже, надо сказать, еле ноги переставляла - тааак долго шли!

В Татопани заселились в первый по ходу гест.Чудный! Чудесный! Ностоящие хоромы: огромная комната с собственной ванной! Уютный двор, утопающий в цветах, и посреди этого двора красивый ресторанчик. Отвыкшая от подобной роскоши, я была просто счастлива.

Быстро приняла душ, одела единственную чистую вещь и побежала заказывать праздничный ужин, на который пригласила Сейлора: на следующее утро он уезжал домой.

На  ужин нам была подана пица, пиво  и отличное настроение.  Сейлор вышел весь из себя крутой непальский парень: в моих горных ботинках Соломон, во флисовой повязке на голове фирмы Найк, на которую он зачем-то нацепил подаренный ему нами в АВС налобный фонарик. Так и сидел за ужином с фонариком на лбу.

Ноги в “Соломонах” он выставил в проход, и может трем или четырем людям, указывая на шузы, горделиво сказал:

- это мне леди подарила!

А леди это сделала отчасти из- за того, что запомнила, как правильно выбирать портера. Нужно обратить внимание на его обувь. Если на его ногых обуты хорошие ботинки - значит он хороший портер и благодарный клиент его щедро одарил. И мне хотелось, чтобы у моего дорогого Сейлора всегда была работа. Но не такая уж я добрячка. Будущее мое было туманно, будет у меня портер или нет – не известно. А идти было намного комфортнее в сандалях: снега Аннапурны остались позади, ноги в башмаках прели, и не хотелось утяжелять свой рюкзак тяжелыми ботинками.

Сейлор явно не хотел от меня уходить и склонялся к тому, чтобы отменить свою будущую работу и уйти со мной в Джомсом. Но я в своих мыслях уже рассталась с ним и перелистнула эту страницу своей гималайской хроники, готовясь писать и читать новую. Поэтому ему сказала, что не знаю – пойду ли я в Джомсом или нет, что пока посижу тут, в Татопани, на горячих водах, отдохну и подлечу колени…что было правдой (отчасти))

Аха! Вот он где !  

 

Ты о ком, мери джан?

Второй день Джомсом-трека и  четырнадцатый день как я нахожусь в Непале. Всего 2 недели прошло после отъезда из дома, а я уже и не помню ничего, кроме гор, портеров, гестхаусов и больных коленей))) Как и не было Москвы, России, работы, потерянного Аэрофлотом рюкзака, переезда в Покхару из Катманду – все это тоже было  много лет назад, когда я еще была маленькой.

Я  как электрон, перескочивший со своей обычной орбиты на другую  -  удаленную.  И ничего у меня в голове нет, кроме того, как же по-лучше исхитриться и в стописятый раз сфотографировать изящную Нилгири, сияющую за моим окном, да в какое время сходить прогреть на источники свои многострадальные ноженьки.

В горячих водах Татопани из европейцев восседала лишь я одна. И чуть не сварилась однажды, стесняcь выйти из горячей воды под взглядами десятков любопытных черных глаз. Вроде подползала к ванне, замотанная  в полотенце, и сдирала его со своей тушки чуть ли уже не в воде. Но была я на тот момент самым фотографируемым объектом в Гималяях- зуб даю.

Люди фотографировались и  со мной, и на моем фоне, и якобы на фоне горы, возвышающийся  за моей спиной за моей спиной, или вообще откровенно и неприкрыто снимали только меня,  не маскируя свои намерения никаким ближним ко мне родственником или вершиной вдали.

Я оделась и мстительно взялась за фотоохоту. Настреляла несчастных, безденежных, не имеющих копеечки для прохода в купальню, которых поливали волшебной водицей через забор, мечтательного брамина с придурковатым видом сидящего у ног огненного садху и самого садху. Прям в лоб фотографировала, как они меня.

... А после горячих ванн толстый мальчик сделал мне плохой массаж.

 

И мне полегчало)

А еще  я в Татопани купила вьетнамки! Ура! Татопани - оплот цивилизации! И мазь " Муви" удалось разглядеть среди шоколадок.

Готовясь к поездке, я представляла себе Татопани немного иначе – чуть ли не курортом. На самом деле вся живописность была сконцентрирована вокруг моего геста и по дороге к нему. Знаменитый Даулагири Лодж  снаружи мне показался ничуть не лучше моего Trekkers Lodge, а может даже и мой и краше.

Вечером я пошла на берег Кали Гандаки, где умудрилась удобно устроиться на разнокалиберных камнях. Лежала и  бездумно глядела на реку, на водопад на другом берегу, на синее небо с отпечатком Луны и ковырялась в себе.

Потом заметила, что за мной наблюдают. Наблюдателя я со своего положения я не могла рассмотреть как следует, поэтому лениво сфотографировала его, и уже на фотке разглядела шелудивого осла. Опять попыталась уйти в свои мысли, но животное медленно, но неуклонно подбиралось ближе, и я засобиралась домой.

По дороге увидела пристреляную мишень, и немного напряглась.

Вкусно поужинав  в гесте, я решила пойти по проторенной дорожке и попросить у хозяина отеля подыскать на послезавтра мне портера.

Сползаю с крыльца!

Лишь расставшись с Сейлором я поняла,  какой бриллиант я потеряла.

Думаете легко найти хорошего портера? Легко? А вы попробуйте!

Мне казалось, что я очень хорошо объяснила, какой именно портер мне нужен. Тем более, что они видели моего дорогого Сейлора (он провел в Татопани вечер и ночь, и как всегда, активно общался))) и понимали, что я имею в виду.

Я и расслабилась, два дня занимаясь на горячих татопанских водах лишь своими ногами и ни о чем не волнуясь -  ведь мне пообещали, что все будет зер гут!

Однако пора и честь знать, и вечером пятнадцатого дня за ужином я осведомилась, как там мой портер, нельзя ли мне на него взглянуть перед выходом?

....В последний татопанский вечер после ужина мне сначала предъявили  юную красавицу в браслетах и вьетнамках - как потенциального портера. Кроме того, что она не понимала по английски даже вотизернейм, так ей было лишь шестнадцать! Она никогда не была портером!  Не знала дороги!  Я и то знала дорогу куда лучше ее! И еще я представила, как  буду дергаться, устроившись на ночлег сама, думая, что делает эта пугливая нимфа, как она ночует с портерами, и что она ест. Мой Сейлор всегда был сыт, помыт, отдохнут, прекрасно ориентировался в обстановке и в каждом гестхаусе чувствовал себя как дома,  знал всех и все знали его.

А как он сострадал мне!  Когда я неудачно наступала, и стонала от боли в колене, он стонал вместе со мной, а лицо его натурально кривилось! А как мы вместе смеялись надо мной, когда я, до этого хромавшая на обе ноги, шустро улепетывала от автобуса на огромном мосту через Кали Гандаки!

Моя нянька, мой товарищ... пишу и плачу.... зачем я тебя отпустилаааааа.....

.... а потом мне привели мальчика тоже с нулевым английским, которому почему- то было боязно даже глядеть в мою сторону. Я  спросила его, знает ли он дорогу, на что он ответил, что учится в шестом классе....

Обозлившись на этих работорговцев, решила сама взвалить на себя и свою поклажу и  ответственность за себя.

Только вопрос вопросов: уходить ли на альтернативный маршрут, о котором я пытала этих детей? Там я не буду автомобильную пыль глотать, зато и подсесть в авто в случае  собственного краха не смогу...

Кардинальное отличие Джомсом- трека от трека к АВС, с которого я только что перешла на Джомсом через Тадапани и Горепани (отметившись  заодно и на Пун Хилл) - наличие автомобильной дороги. Многие считают, что это убило Джомсом-трек, зато если у вас что - то пошло не так - джип или автобус в вашем распоряжении. Кстати, почти на всех участках маршрута есть альтернативные автомобильной дороге тропы.

А в треке к АВС, как и на плече Тадапани - Горепани - будьте любезны, рассчитывайте только на себя. Ну в крайнем случае только мула удастся  раздобыть))))

Я решила оставить выбор дороги на завтра, когда буду шагать под седлом по деревне. Ну а в конце деревни сориентироваться по самочувствию.

Пошла в свою комнату  перепаковываться. Вытащила  и выбросила два флакончика по 100 мл хлоргиксидина, аквамарис, пузырек растворимой аскорбинки, вытрусила из упаковок леденцы от боли в горле и леденцы от кашля,  и выбросив эти упаковки в урну, оставила леденцы  в аптечке без упаковок. Придирчиво оглядела выброшенное и решила, что теперь уж точно смогу сама поднять и унести этот чертов рюкзак.

Нафильтровала  себе полтора литра воды в дорогу, заказала вареные яйца и тосты на ночь ( они, видите ли раньше 7 утра завтрак не делают!) , купила в дорогу пару Баунти.  Я знала, что страна Тишопия на Татопани закончилась, и назавтра у меня будет не очень много вариантов подкрепиться на дороге и разжиться питьевой водой

Вытащила из рюкзака куртку, чтобы привязать ее на бедра и рассовала с вечера по ее многочисленным карманам все те важные мелочи, которые, пока я шла с портером, находились у меня в моем личном маленьком рюкзачке.

....Сейлор избавлял меня от всяческих хлопот: от выбора маршрута, от поиска и выбора   гестхауса, само собой - от  переноски поклажи. Только иди себе налегке да тейкай пикчерсы

И вот я окрепла физически и хорошо освоилась на местности. Как кошка моей сестренки Танечки, которая при вывозе ее на дачу сначала решается только на посидеть на крылечке, задиком в комнату - мордочкой на улицу, и лишь спустя несколько дней сползает с крылечка в  сад.

Ну а потом ее можно видеть аж на дальних садовых участках.

Вот и я решилась сползти с крыльца))))

А что? Лонька проштудирована, карта изучена, расстояния и высоты известны - вариант ехать дальше на авто отклонен (честно говоря - с некоторым сожалением))

Так что - поздняк метаться!

И уверенная в правильности принятого важного  решения (ведь не случайно в самый первый день моей немочи судьба подарила мне Сейлора, а на 15 - день показала фигу с маком)  я  улеглась спать, поставив будильник на 5 утра.  Но никак не могла уснуть от возбуждения, поэтому вытащила айподик и нащелкала этот пост.

Аха! Вот он где !  

Ты о ком, мери джан?

Дак о Джомсоме! 

Аха)))

Давай выкладывай все до конца, потом специально лягу в долгую почитать от души. 

Слушаюсь....мери....учительница)))

Татопани-Газа. Одна!

Утром слопала припасенную с вечера парочку яиц и один тост, запила все это водой, а второй тост заныкала и присовокупила его к парочке Баунти и остаткам сушеных яблочек от Сашки (Дургатны). Классная, скажу вам, вещь! Что- то типа яблочных чипсов. Эту прелесть у них дома делают  из антоновки: легкие, с приятной кислинкой яблочные дольки придают и сил, и настроения.

Ее мама меня ими щедро одарила.

Потом я впрягалась в приготовленную с вечера сбрую и покинула отель.

Делая первые шаги по деревне, я пыталась понять: кто громче орет: ноги? плечи? дыхалка? Потом организм смирился с неизбежным, и я подошла к концу деревни и к старому подвесному мосту через Кали Гандаки в полной с ним гармонии. Лонели Планет предлагает в качестве альтернативы автомобильной дороге некую тропу мулов и ослов по восточном берегу реки (Газа и Татопани находятся на западном). Тропа эта проходима с октября по март. И поскольку сейчас апрель, я сделала так, как советует Лонька: осведомилась у АСАРовцев о состоянии тропы. Они сказали, что тропа свободно проходима на всем протяжении.

Так вот я стояла и размышляла... Вроде бы  и иду я не так тяжело, как в первый день, и плечи вроде не болят (сказывается качественный намин первого дня)))

Но дорога, какой бы уклон или подъем на ней не встретился, все равно легче для ходьбы, чем эти ослиные тропы...   На дороге не придется делать высоких шагов вверх или глубоких выпадов вниз, что в сочетании с грузом на плечах и порушает колени. Да еще этот альтернативный маршрут на пару часов длиннее...а мне и так предстоит набрать 900 метров высоты, и ни одного спуска на всем маршруте - один неуклонный безжалостный многочасовой подъем. Чуть выше еще один мост-более надежный – предложил перебросить меня на другой берег, но я лишь скосила на него глаза и прошла, не останавливаясь.Короче, я выбрала автомобильную дорогу. Подумаешь, пыль!  Повязала на лицо платок, одела очки - и вперед!

Ать - два, ать - два: треккинговые палки помогают ногам, а  в голове звучит что - то из советского репертуара:

- Мы бодры, веселы!

Не  могу это обьяснить, но через пару километров я шла пружинистее, чем в начале, да и сил как  будто бы прибыло.  Так и  стоит пред глазами раннее утро прекрасного дня и я, с улыбкой до ушей, бодро  шагающая навстречу пробуждающейся красотке Нилгири.

Представьте: серое утреннее небо только начинает нежно розоветь, и  птицы поют в унисон с вашим сердцем.  А вы идете,  упиваясь каждым пережитым мгновением, каждым вздохом. Идете, держа курс на белоснежную вершину, вздымающуюся прямо по вашему курсу,  как маяк, как путеводная звезда, как прекрасная и недостижимая цель.

На небе разыгрываются блистательные фантасмогории с облаками и с лучами восходящего солнца в главной роли, и рюкзак странным образом постепенно перестает вас напрягать, и кажется, что так можно идти вечность.

Приезжающие мимо автобусы и джипы предлагают свои металлические тушки, но вы решительно  отклоняете приглашение и продолжаете идти вперед, радуясь красоте окружающего мира.

Ухоженные поля и крестьяне, обрабатывающие их, и вы вроде тоже как при деле, тоже, как они, встали с птицами и тянете исправно свою треккинговую, а они - свою крестьянскую лямку.

...Присаживаясь на короткий отдых, я опасливо поглядывала на   небо и не затягивала свои посиделки, стараясь как можно больше пройти до того момента, когда  солнце окажется на своем  разящем огневом рубеже.

Долго ли, коротко ли, как подошла я к прекрасному каскадному водопаду, ниспадающему прямо на изгиб автомобильной дороги. Мостик там подразрушен, но человек по нему пройти может. А вот автобусы преодолевают этот участок по воде.

Тут же длинный висячий мост через Кали Гандаки: при желании можно перейти на другую сторону и продолжить путь по альтернативной тропе. Я оценила,  на сколько мне надо спуститься вниз и потом подняться, и осталась на дороге.

Ниже водопада и ниже дороги на уютной поляне живописно расположилась парочка гестхаусов - ресторанов. Но к ним тоже надо спускаться по лестнице и по лестнице же подниматься!

Ну их, у меня Баунти есть.

Достала карту, Лонели Планет и определилась на местности. Поняла, что раз я нахожусь где- то в районе Kopchepani,  то две трети пути уже позади и я вполне могу дойти до Газы сама, не подсаживаясь в автобус. Смущала только высота на моем приборчике...

У меня на запястье была одета такая штука, которая показывала и время, и пульс, и высоту над уровнем моря. Причем высоту показывала во всех случаях точнее, чем джипиэресники Славы и Мишы. И вот выходило, что впереди хоть и осталась  одна треть длины пути, зато две трети набора высоты - 600 метров до нужной точки, и всего 300 метров мною было набрано до сих пор. А это означало, что оставшийся кусок дороги будет гораздо круче, чем тот путь, который я уже прошла.

Так оно и вышло.

И еще солнце...Оно уже было наверху, прочно засело в зените и начало безжалостно обстреливать мою голову из своих смертоносных зениток. Рюкзак враз отяжелел, а укромных уголков со спасительной тенью было так мало! Моего утреннего  запала хватило на четыре часа, а потом я начала сдавать. Шмыгала от тени к тени, аккуратно отпивая из своих припасенных поилок и смачивая голову при любой возможности. Один раз отдохнула в тени заброшенного тишопа, в другой  раз  - в тишопе действующем, причем действующий не сильно отличался от заброшенного. Прикупила там запыленную, как сосуд с джином, бутылочку колы и немного подремала в теньке, откинув голову назад на рюкзак.

Потом про меня вспомнили и затенили небо легкой облачностью. Но я все равно уже страшно устала и перемещалась от камушка к камушку, пытаясь присесть, не снимая рюкзака, а  поставить его на этот же камень и немного отдохнуть.

На очередном придорожном привале прямо перед моим носом из пропасти вдруг вылез маленький, сложенный пополам старичок с клюкой в руке и в лохмотьях. Я была настолько уставшей, что не удивилась и не испугалась его появлению, а молча и без эмоций смотрела на него. Он пристроился на соседнем камушке и глядя на меня что - то тихо залопотал. То ли молился, то ли рассказывал что...

Он был такой воздушный, этот маленький дед, и весил не больше моего рюкзака. А сидя он точно был не выше его...

...Я никак не могла вспомнить, где у меня лежит одна Баунти и один тост, хоть и перебрала на пыльной дороге весь рюкзак. Уж больно хотелось его покормить. (Потом нашлось все в кармане куртки. )

Тогда я дала дедульке немного рупий. Он посмотрел на меня удивленно, видать в его речи никакой просьбы о деньгах не заключалось. Во всяком случае, она не сопровождалась характерными жестами: пальцы, сложенные в щепоть не подносились ко рту. Он аккуратно взял денешки и устроил их где- то в своих недрах. Сложил ладошки в намасте, я ответила тем же и тяжело встала со своего камня. Надо было идти дальше, потому что разговор был окончен.

...А дальше пошла круче не только дорога, но и пейзажи.   Мне показалось,  что вроде даже похолодало. Еще вон за тем поворотом с дерева свисали инжирки, как вдруг все  стало торжественным и величественным

Огромные гранитные скалы зажали своими каменными боками могучую реку, которая ярилась в такой узкой и глубокой бездне, которую с верху и не разглядеть вовсе. Я чуть не свалилась в пропасть, свесившись вниз с обрыва и пытаясь сфотографировать бушующий в каменной щели поток, и испуганно дернулась от  гудка  незаметно подкравшегося в таком адском грохоте автобуса.

Знаете, хоть я  и передвигалась еле- еле  от камушка к камушку, но мне было так радостно! От того, что я вижу все это, от того, что я пришла сюда сама, воон от туда, из - за четвертой горы, пришла своими ногами, от того, что в конце концов я тут одна, наедине с этим величием, и для меня тут тоже есть место, и что пространство меня не выдавливает. И еще от чего-то такого, чего не возможно объяснить словами.

И мне было совсем не странно, что я тут и почему я тут, а как будто так и надо,  и как будто это совершенно естественно для меня: с рюкзаком за спиной и языком на плече еле-еле плестись в одиночестве по Гималаям и где-то на входе в Нижний Мустанг стоя над страшной пропастью обмирать от необьяснимого счастья.

Вот это я вывезла оттуда:

В глаза себе захочешь заглянуть

Бери рюкзак и отправляйся в путь

Поверь себе, в себя, в Него, в дорогу

Иди, не бойся! И тебе помогут.

И стоя где-то, в ноль потратив силы

Ты - и планета, ты - и юность мира

Ты - и вселенная, ты - и душа твоя

Соединитесь в счастьи бытия.

После этого скального участка природа резко изменилось, и все тропическое распутство осталось позади. Теперь на склонах горы  росли лишь строгие сосны и ели, и еще какие - то убогие березки: низкорослые и кривобокие,  как в нашей тундре. А вот и домишки показались. Я кинула  взгляд на руку и удовлетворенно кивнула, да, это Газа, все верно, данные по высотам совпадают с Лонели Планет до метра.

По сложившейся традиции, в деревню вползла на бровях))

Гестхаус в Газе я выбрала заранее, по Лоньке, на южной оконечности деревни, а стало быть первый по моему ходу: Eagle's Nest Guest House.

Чтобы ни метра лишнего вверх не пройти)))

Вошла и насколько могла непринужденно осведомилась о комнате. Щас, думаю, если скажут, что свободной комнаты у них нет, лягу прямо в динарум и  никуда не уйду.

Пусть вызывают лошадь.

Свободных комнат было полно,  и я выбрала лучшую: огромную, с окнами на разные стороны, с мандариновым деревом под окном и собственной ванной комнатой.

Намылась, заказала в номер гарлик суп, пиццу из местных машрумов и томатов. Слопала это все, лежа в постели под двумя одеялами. Потом открыла окно и впустила в комнату  мощный смоляной запах гималайских сосен. Выпила  два маленьких чайничка имбирного чаю с яблочным паем и решила, что пожалуй я тут задержусь на лишний денек.

Выключила свет, и прислушалась к себе: стопы гудят, колени болят, икроножные мышцы каменные, но  сердце бьется ровно и спокойно. А перед глазами стоит картина, как я перемещаюсь с тяжеленным рюкзаком от камушка к камушку))

Решила завтра подыскать себе здесь  портера, хотя бы до Джомсома, и с этой счастливой мыслью в голове спокойно уснула.

Утром я встала отдохнувшей и голодной)) Накануне свой могучий обед, он же ужин, он же единственный полноценный прием пищи я умяла часов в пять вечера, а  часов в семь уже безмятежно спала. Поэтому  на следующий день, едва умывшись, помчалась, цыкая зубом, через двор в ... в... не знаю, как сказать.. в столовую? Эта комната и впрямь очень похоже на большую столовую в зажиточном крестьянском  доме. Сидящий за соседним столом хозяйский мальчонка увлеченно рисовал,  может быть даже и меня. Во всяком случае он на меня часто посматривал цепким взглядом художника. На окнах декоративно лежали огромные живописные тыквы, работал телевизор, на кухне что- то шкворчало. От присутствия в комнате ребенка,  от бряцанья сковородок и  от аппетитных запахов с кухни в  помещении  было по домашнему уютно.

.Я заказала себе половину меню, влегкую все съела, и мне не поплохело))) Потом озадачила хозяина таверны  - брутального тибетца с длинными волосами и банданой на голове поисками для меня портера, постирала свои сандали, обула новейшие, купленные в Татопани вьетнамки, и пошла обозревать Газу.

Недалеко от моего дома молодой мужчина с грустными глазами плел соломенные  маты для крыши, а его маленькая  дочка крутилась рядом и ластилась к отцу.  Я их сфотографировала и показала фотографии. Мужчина  заговорил со мной, и его английский был куда лучше моего! Я  и его озадачила просьбой о портере. Он задумался, а я с надеждой осведомилась, не могли он сам быть моим...мммм ... гидом, произнесла я, глядя на его интеллигентное лицо. Нет, ответил он, я - школьный учитель, преподаю в местной школе английский. Но я подумаю, кого из наших жителей   вам  рекомендовать.

Я торопливо перечислила ему мои требования, которые в сущности сводились к тому, чтобы мне не приводили ни детей ни стариков, и элементарный английский очень даже приветствуется. И что я буду платить тысячу рупий, и что вес моего рюкзака 9-10 кг.

И пошла гулять дальше.

Обратите внимание на маникюр!

Посмотрела все гесты Газы-  они выглядят очень достойно, по дороге еле- еле отделалась от прицепившегося ко мне деревенского дурачка, и заметив на пригорке здание- дворец, подалась к нему. Дворец стоял на возвышении, в окружении прекрасного соснового леса,  и был местной школой.

Газа здорово растянута вдоль дороги и состоит  из трех частей, южной, средней и северной: ну так я разделила эту деревню. В средней части Газы находится автобусная станция, где заканчивает свои рейсы большинство автобусов из Джомсома, и стартуют автобусы до Покхары. Так что тут многие делают пересадку. А  выше этой остановки,  на склоне горы хорошо виден дивный водопад, бьющий как будто бы из круглого отверстия в скале.

А еще рядом с автобусной остановкой находится воинская часть и странный огороженный пруд. Около пруда установлена табличка из которой следует, что каждого купальщика в пруду настигнет неминуемая смерть. Кислота там, что ли? Никто не знает? Я с трудом поборола в себе  фашистское желание кинуть туда пробегавшего мимо меня большого жука, и посмотреть, что с ним будет. Не люблю насекомых! Но мало ли кто  не любит меня:  это же не повод кидать меня в кислоту)))

Шла домой через деревню босиком, и жители косились на меня. Но еще глупее было бы идти в одном тапке))

Вечером ко мне в дверь постучал  хозяин и сказал, что пришел мой гид.

...В  комнату вошел невысокий тридцатилетний мужчина с грустным взглядом, держащей за руку маленькую аккуратную девочку. Я пригласила их сесть и спросила его имя. Он посмотрел на меня удивленно и представился. О боже! Это был тот самый учитель английского языка, который плел на дороге маты из соломы! Я страшно смутилась, начала городить всякую чушь,  потом спохватилась и позвала их в столовую пить чай. За чаем мы договорились о том, что выходим в 6 часов, и я попросила хозяйку  приготовить мне к 5-30 завтрак. Домой  удалилась в смятении. У меня очень трепетное отношение к этой профессии,   и то, что сельский школьный учитель будет функционировать как переносчик моих шмоток меня обескуражило.

Я договорилась сама с собой, что он будет моим гидом, а не портером.

Господи! Ведь ему как- то пришлось устроить свое отсутствие в школе! Тут ничего не придумаешь, не соврешь, и  больничный не возьмешь: мы будем идти вместе  на виду у сотен пар местных глаз, идти через деревни, где все друг друга знают, а уж школьного учителя и подавно. И как мне держать себя с ним? Сложно, все сложно... и уже не откажешься... елки...ему видать здорово нужны деньги...

Газа-Ларджунг

Утром  мы встретились с Учителем у его дома. Он положил в мой рюкзак небольшой пакет с личными вещами, и вскинул поклажу себе за спину. Причем мне показалось, что молодой мужчина даже слегка просел, и я остановила его, чтобы отрегулировать посадку рюкзака. Делать это пришлось мне самой, потому что Учитель не имел никакого понятия, как это делается.

Ну вот, вроде рюкзак сел хорошо, можно идти.

Накануне мы с ним определились, что я никуда не спешу, поэтому мы доходим до Ларджунга и встаем там на ночлег.

Сразу после Газы автомобильная дорога некруто забирает вверх и делает несколько поворотов.

За одним из них мой спутник, идущий немного впереди, приостановился, дождался от меня искреннего «Ах!», удовлетворенно улыбнулся краешком скорбно сомкнутого рта и продолжил путь. Да и как можно было не ахнуть, когда за поворотом перед вами воссияла белая ледяная громада, слегка задекорированная утренними облаками.

А вскоре над нашими головами запрыгали огромные серые лангуры. Я остановилась поглазеть на них, и они, как по моей заявке, начали перелетать с дерева на дерево. Так и не знаю, промахнулся один серый великан или просто у него сегодня был день экстрима, но он с шумом пролетел сквозь крону дерева и свалился вниз метров с пяти. Все обезьяны заорали, и я, надо сказать, тоже))

В районе Kalopani трекеры покидают автомобильную дорогу, переходя по подвесному мосту на другой берег Кали Гандаки. Сразу после переправы можно здорово срезать извилистый путь, вскарабкавшись круто вверх, ориентируясь на одинокий домик на вершине.

И вскоре вы входите в длинную светлую деревню Lete, в которой я даже узрела вывеску «Интернет». Есть ли там сам интернет – я не проверяла. В Газе нет.

Весь путь через Lete мы прошли в компании двух маленьких разбойниц лет семи. Умопомрачительные маленькие оторвы, грязные и косматые, очаровательно неловкие, какими бывают только маленькие дети, брели в школу. Их рваные ранцы то волочились в пыли за своими небрежными хозяйками, то вскарабкивались на детские плечики. Иногда подружки вдруг начинали ими меняться, трогательно помогая друг другу. Было ясно, что девчонки невероятно близки, может быть даже сестры, хотя были совершенно не похожи друг на друга. Они шли то обняв друг друга за талию крест-на крест, то - вложив одну грязную маленькую ладошку в другую, то начинали дружно шкодить.

    

    

Мое появление их безумно взбудоражило, и они стали носиться вокруг, как озорные щенки. Дергали за лямки рюкзака, что-то тянули из его карманов, что-то в них засовывали, а когда я резко оборачивалась - отбегали и начинали громко хохотать надтреснутыми грубыми голосами.

Чтобы защитить свои тылы, я была вынуждена прислониться спиной к каменной ограде, и с этих позиций отстреливаться фотографировать негодяек. Но тут меня нагнал Учитель, задержавшийся для беседы с одним из своих многочисленных родственников, и строго заговорил с девчонками. То ли он сказал, что он педагог, то ли они и сами знали это, но только неугомонные дети в раз присмирели и засеменили рядом с моим угрюмым спутником, преданно заглядывая в его лицо снизу вверх.

Он размеренно шагал в своей странной манере – свесив голову вниз и вперед, и, взмахивая ей, как мул, в такт каждому шагу. Шел и выговаривал девчонкам строгим «учительским» голосом. Иногда коротко поглядывал на них и что-то спрашивал, а они нестройным хором ему отвечали. Но это был явно не урок английского))

Я часто видела таких маленьких оторв на просторах Индостана. И так же часто встречала девушек, прекрасных как бабочки, аккуратно причесанных, с живыми цветами в смоляных косах, одетых в яркие сари, увешанных украшениями, и выходящих в таком вот виде махать кайлом на строительстве дороги, или таскать кирпичи и мешки с цементом на своей прекрасной ухоженной головке. Причем они умудрялись при встрече с иностранной тетенькой еще смущенно прикрывать свое лицо уголком расшитого золотой нитью пыльного сари. И я задавалась вопросом: на каком этапе из куколки-замарашки выпархивает прекрасная бабочка? Куда деваются маленькие разбойницы с всклоченными головами и хриплым ямщицким хохотом? На каком этапе своей жизни маленькая дикарка превращается в прекрасную пэри? Но в этом году я встретила в Ришикеше свою обожаемую ВинИту, которую называла ВинитУ, на индЕйский манер, и закрыла для себя эту тему. Не все отчаянные бандитки становятся застенчивыми принцессами. Моя Виниту, родив двух детей, выбившись из бедности, став хозяйкой маленького гестхауса, так и не превратилась в типичную индийскую скромницу. Нет-нет, да и угадывалась в этой молодой женщине, в ее порывистых движениях, в резком хохоте, в манере поддергивать вверх сползающие шальвары, в косо сидящем камизе, маленькая чумазая разбойница.

Вот она, моя Виниту...

Пройдя деревню насквозь, вы спускаетесь к Кали Гандаки, которая в этих краях достигает своей максимальной ширины. Весной, до прихода мунсуна, большая часть пересохшего русла представляет из себя плотную утрамбованную гравийную дорогу, там и сям пересекаемую мелкими ручейками. И вы идете по самому глубокому ущелью мира, по сиреневому дну пересохшей горной реки, а по бокам уносятся в небо восьмитысячники.  Акварельный пейзаж этого ущелья так безупречен, что и не буду пытаться описать его: смотрите, КАК рисует природа!

Но хотелось бы мне посмотреть на эти места и когда река разливается от края до края – а так происходит в августе-сентябре.

Вскоре после  вступления  в Kokhethani, вы опять возвращаетесь на западный берег Кали по очередному подвесному мосту. Немного проходите по автомобильной дороге, и если вы путешествуете осенью,  то можете вновь избежать приличного крюка и спуститься к речному руслу, только теперь уже к руслу впадающей в Кали  Chatta Khola.

Начинался дождик, я упаковала камеру в рюкзак, и мы ускорились. Но дождик так и не пролился, просто мы зашли в Ларджунг в густой сиреневой облачности, и это сиренево-серые тона очень шли этой волшебной местности. Странно, что я ни от кого не слышала комплиментов Ларджунгу, примостившемуся на широком изгибе Кали Гандаки у подножья громадной Даулагири. Ни в одном отчете я не вычитала восхищения его мощеными улочками, белыми домами с коричневыми ставнями, сердечными жителями и уютными гестхаусами. По крайней мере, мой гестхаус был удивительно уютный! Большой зажиточный тибетский дом, с ванными в комнатах гостей, с верхней и нижней столовой и выходом в сад. А сами гостевые комнатки крохотные и простенькие, но чистые и выбеленные.

Обещанной горячей воды не оказалось – облачность! Солар не нагрел баки, и старенькая бабушка затащила в мою комнату ведро горячей воды. Бабуля громко и со свистом дышала, извиняющееся улыбалась синюшными губами, и у меня защемило сердце…

...Она немного постояла в дверях, теребя передник, и глядя на меня добрыми слезящимися глазами, потом заглянул симметричный дедушка и ее увел. Ужинала я с Учителем и Молодой хозяйкой. Они живо гоняли дальбат по большому блюду, общались, громко обсасывали жирные пальцы, смеялись, смачно рыгали, утирали рот запястьем, а я боролась с приступами тошноты. Было очень стыдно за мою эстетскую брезгливость, и я всячески пыталась ее побороть, но мои педагогические усилия потерпели крах))) Доев дальбат, Молодая Хозяйка вытерла руки о свои волосы, и захлопотала с моим чаем. А Бабушка с нами не ела, а сидела на лавочке и что-то перебирала из зерен. На нее было очень тепло смотреть, можно было даже согреться, ежели кто замерз. После чая мы договорились, что завтра поспим аж до 6 часов, сходим налегке в бонский монастырь и к пещере Падмасабхавы, а потом по завтракаем и двинем в Марфу. Учитель спросил, откуда я так хорошо знаю окрестности, и я протянула ему Лонели Планет «Трекинг в Непале». Он с интересом полистал ее, показал мне свою родину – где-то в районе Эвереста, и я ушла спать. Я уже выходила из кухни, как в гест ввалились два огромных симпатишных молодых француза, и жизнь опять закипела.

Ларджунг

Утром девятнадцатого дня я выбежала в синее утро и как сумасшедшая начала фотографировать проявляющуюся громаду Даулагири. Лезли в кадр лишние здания и всякие колючие проволоки, а я торопливо щелкала затвором, как будто эта огромная гора, устав от моей фотосессии, встанет и уйдет за горизонты)) Вскоре ее торжествующе осветило рассветное солнце, и мы тронулись обозревать окрестности.

Пошли вверх, в сторону пещеры Падмасамгавы и бонского монастыря. Вчерашние французы сказали мне, что путь к пещере совсем не близкий, и я решила отложить ее инспекцию на когда-нибудь. А пока просто чуток подойти ближе к Даулагири, чтобы ничего постороннего мне не мешало горестно вздыхать, что не в этом году я заночую у ее ледопада. Ну и  бонский монастырь – это совсем не далеко, нельзя было не наведаться.

Поднимались к монастырю через чудный сосновый лес, на этой дороге стоят две красивые башни: Gauchan и Taluchan, выкрашенные в красный и зеленый цвета, которые я и приняла за монастырь)).

Едва поднялись в гору, я обернулась, и, как жена Лота, чуть не превратилась в соляной столб. Маленький городок на берегу сиренево-серого русла Кали Гандаки с одной стороны, Нилгири с другой, поля, дороги, человеки – так и врезалась в память эта дивная местность Нижнего Мустанга, совершенная с любой точки обзора. И даже некоторая размытость моей любимой фотографии с женщиной, вглядывающейся вдаль и копошашимся у ее ног дитенком не испортила волшебного кадра .

По ходу движения вверх справа от меня в горе на высоте метров 15-и были хорошо видны какие-то отверстия – жилища монахов-отшельников, как мне пояснил Учитель. Ныне они пусты, и подобраться к ним невозможно, добавил он, поняв по моему лицу, что я сейчас туда запрошусь.

При подьеме наверх мы проходили через деревушку Naurikit. Там, наверху, есть парочка чудеснейших лоджей, там бы я рекомендовала остановиться, чтобы обозревать и долину и Даулагири, а поутру рвануть к ледопаду.

В деревне мы зашли в большой тибетский дом, где проживают знакомые Учителя. В помещении было темно, поэтому мои фотографии не блещут качеством. Женщина с очень добрым лицом хлопотала насчет завтрака, в углу в тряпках кто-то возился, я с интересом ждала, кто же оттуда вылупится. Вылупился чудный чумазый малыш, расплакался, и мать взяла его на руки. Он замолчал и строго посмотрел на меня, а я горько пожалела, что нет у меня никаких угощений.

Мне принесли вареные яйца, которые при мне отняли у курицы, горячую лепешку и чай. Что удивительно, Женщина наотрез не брала деньги! Я попросила Учителя сказать, что это не плата за еду, а деньги на подарок Ребенку, и спешно вышла.

Пару фоток в маленьком и чистом монастыре – и на спуск! Только Даулагири меня не отпускала, я ее фотографировала с разными разрешениями и увеличениями.

Уверена, что мы с ней еще познакомимся поближе.

Люди в деревне охотно позволяли себя фотографировать, потом радостно рассматривали себя на фотографиях и звали родственников – похвалиться. Одно тибетское семейство сидело на крыше дома своего, я их сфотографировала. Они затребовали у меня фотик наверх, я залезла на полено и протянула его, очень надеясь, что не навсегда. Каюсь, были такие мыслишки)) Фотки были одобрены, я приняла заказ еще на одну фотографию, что и было исполнено.

Учитель остался погостить у очередных родственников, а я , обрадованная свободой, воровато поспешила к дырам в горе. Сначала тропка была ничего себе, потом пошли колючки и репьи, кусты сомкнулись, но упрямство меня подгоняло вперед. Да еще досада на себя, что я малодушно не пошла в пещеру Падмасамгавы требовала сатисфакции.

Ну вылезла я, наконец, на полянку перед пещерами. Они по всему видно, посещаются и сейчас, но снизу туда не залезть, а нужно по веревке спуститься  сверху. Я стояла, задумчиво глядя вверх, как вдруг в кустах кто-то завозился и завздыхал.

......Где-то на этих кустах повисла шапка Ленки Столяренко-Ленок, прости, но чуть не заорала от ужаса! Бежала, сломя голову,за шапкой твоей не вернулась.

Выскочила на доргу и стала себя осуждать за трусость. Кто там был – может там кому плохо стало в кустах? Корова там не могла стоять, очень круто и кустисто..

Ушла я, други, вся в сомнениях…

А дома нас ждал завтрак и уже запакованный в дорогу ланч. Через 30 минут после возвращения мы уже пошагали в Марфу, а моя чудесная Бабушка вышла нас проводить.

Ларджунг-Марфа

Весной значительную часть пути от Ларджунга до Марфы можно проделать по полупересохшему руслу Кали Гандаки не повторяя подьемов и спусков обводной  дороги. Идете себе по плоской серебристой гравийной поверхности, в солнечный день похожей на рыбью чешую, и любуетесь на Даулагири – по левую руку, и на Нилгири – по правую. Нилгири – изящная красавица, зябко кутающаяся в белоснежное пушистое манто из легкой облачности, а Даулагири  - громадная белоснежная стена небесной крепости: такие сравнения приходили в мою голову, когда я ей вертела налево и направо.

Очень скоро мы оказались в очаровательном городке - Туктуче. Все каменные здания в Туктуче выкрашены белоснежной краской, а деревянные резные балконы, ставни и двери – цветной, но чаще  темно-вишневой. Смотрится все это очень красиво и аккуратно, и никаких плесневых разводов на белоснежных стенах! Ларджунг, Туктуче и последующая Марфа – все эти трогательные городки Нижнего Мустанга заслуживают того, чтобы не скролить их на автобусе, а неспешно пройтись пешочком, может быть даже сделав там остановку или даже ночевку.

После Туктуче небольшой кусок маршрута мы проделали по автомобильной дороге, и вскоре по подвесному мосту перешли восточный берег - на альтернативный треккерский маршрут. Шли среди свежих посадок молодых елей и сосенок, через пару деревушек, спускаясь и поднимаясь на живописные пригорки. Идти и дышать было так легко! Жара закончилась до входа в Нижний Мустанг, и солнце лишь освещало окресности, а не грело зверски бедную головушку. Может еще и  мучительное покорение АВС  меня здорово укрепило, но я совершенно перестала уставать, и про всякие ноги-коленки забыла и думать.

Все было бы прекрасно-расчудесно, вот только вечная спина Учителя метрах в трех впереди меня начала меня дико раздражать. Она торчала ортефактом на моих фотографиях, и я, чтобы сделать снимок выбирала не самый лучший ракурс, лишь бы запечатлить на память что-нибудь еще, кроме его спины.

Учитель почему-то категорически не хотел уйти вперед и ждать меня в Марфе, и столь же категорически не мог идти рядом со спутником, то бишь со мной, тем более позади меня. И дело вовсе не в моей тихоходности: по такой ровной дороге я могу идти не уставая в любом темпе. Понаделав тучу фотографий своего рюкзака я не выдержала, и сначала мягко, а потом все более и более раздраженно стала просить его отойти в сторону, когда я фотографирую что-то там невозможно прекрасное прямо по курсу.

Встав позади меня, минут через 10 он все равно шел на обгон! Я прибавляла шаг, чтобы хоть удержаться рядом с ним и не упираться взглядом в его спину, но он автоматически неосознанно прибавлял шаг…и я прибавляла… Так наперегонки мы чуть ли не вбежали в Марфу. Навстречу нам в полной боевой выкладке неслась рота солдат.

Я собралась их сфотографировать с более близкого расстояния, но  Учитель таки обошел меня на вираже!!! и я получила еще один замечательный снимок своего рюкзака. Кто-то громко гаркнул по русски:

- А ну отойди!!! И это была я… он испуганно шарахнулся в сторону, но солдаты уже поравнялись с нами, и я побоялась фотографировать их в упор – вдруг меня точно так же в упор расстреляют! А своего гидопортера я готова была расстрелять сама, потому что он опять шел в полутора метрах впереди меня)))

Ох ты, господи))))

Короче, никак  не звучали мы с ним в унисон. И я усиленно контролировала себя, чтобы не гаркнуть  на него опять ефрейторским голосом.

отель он привел меня очень неплохой, и я пошла распаковывать рюкзак и приводить себя в порядок. А когда вернулась в холл, то увидела его спящим в кресле. Он, бедолага, не знал, как решают свои жилищные проблемы портеры и гиды, и я пошла утрясать это дело сама…

Утрясла – а тут и ужин подоспел. Есть мне и так особо не хотелось, а тут еще испытатель моей толерантности, Непали Уджайн, сельский учитель английского, подсел ко мне за столик со своим дальбатом и стал яростно гонять его по тарелке. Я выдержала паузу столько, сколько смогла, а потом сказала ему, что есть больше чего-то не хочу, а пойду лучше погуляю по Марфе. Бедный парень с готовностью вскочил меня сопровождать, а я жарко начала его усаживать назад. Он уточнил у меня, что я точно не претендую на большой остаток своей пиццы и сердито не дал его унести  кухонной девчонке. А я быстренько удрала с досадой на него, на себя, нашла интернет и зарылась в нем по самые ушки. И никакую Марфу не инспектировала. Завтра. Никуда не пойду, ни в какой Джомсом: Кагбени и Муктинатх стояли и стоять будут, приду туда на день-два позже. А завтра буду гулять здесь.

ОДНА!!!!

Марфа

На следующий день я радостно отпустила Учителя в увольнительную, дважды ответив на его вопрос, что за этот день ему заплачу, как за рабочий. Он усайгачил в Джомсом, а я пошла лениво осматривать Марфу и ее окрестности.

У меня был квест: найти мемори- стик для фотоаппарата. Перевернув древний город, я, таки, нашла ее среди мыла и зубных паст. Заплатила немыслимые деньги, выторговать ничего не получилось, хоть я и уходила, и  потом медленно и демонстративно прогуливалась мимо. От меня также демонстративно отворачивались, никто меня назад не звал, и я малодушно и позорно купила - таки у них восьмигиговую карточку,

Ушла со смешанным чувством облегчения и досады,  и отыгралась  на вязанных носках и шапочке, а также красивой медной плошке, сторговав все за треть цены. Утащила совершенно не нужное (кроме мемори - стик, конечно) барахло в свою норку, и зацепилась языком с соседом - долговязым немолодым англичанином, путешествующим и с гидом и с портером. В ответ на мой вопрос о профессии, он ответил, что он рок - музыкант в рок- группе. Я постеснялась спросить: - Что, до сих пор? Или сейчас на пенсии?

И спросила его, откуда он тут взялся, сверху спустился, или наверх идет. Он шел с верху, с Торунг Ла, показал мне фотографии перевала - так себе фотки)). Я,  повосхищалась, ясное дело. Очень симпатичный персонаж, ну вот просто очень, артистичный и чудаковатый, с добрыми воспаленными выбеленными голубыми глазами и тихим голосом, длинный и тощий, напоминающий побрившегося Дон-Кихота.  Нет, он не певец, он - на гитаре игрец.

Потом пошла в монастырь нигма – Samtenling Gompa.

По дороге встретилась девочка, самозабвенно прыгающая через скакалку. Ее ровесница с туго припеленутым к ее спине малышом, стояла рядом и смотрела на чужой праздник. Но потом детская радость жизни взяла вверх,  она взяла у подруги скакалку, и еще более самозабвенно закружилась и запрыгала. Дите подскакивало у нее за спиной, но благородно молчало.

А рядом двое других пострелят уминали свой далбат. сидя на порожке. Я все эти группы запечатлела, и в отличном настоении от гениального поступка малышки, взошла к монастырю.

Монастырь молодой, построен в 1996 году. Я потолклась там, послушала монахов - так люблю я их службы! И гортанные речитативы, и звуки этих длинных труб, и лица молодых монахов – то смешливые, то серьезные – очень люблю!

Вышла и полезла вверх над Олд-Марфой в сторону Даулагири. Я не собиралась, ясное дело, дойти до Даулагири, просто хотела забраться на какой-нибудь пупок и посмотреть н Марфу сверху.

Кое-где на крышах зданий паслись коровы – и это было странно. Кое-где полукругом стояли старые корзины с камнями – и это было красиво.

Шлось трудно: тропа узкая, крутая, а ветер просто спихивал меня с дорожки. один раз я просто пробежала несколько шагов, так он парусил мне в спину. Но все же дошла до озбора, удовлетворившего меня хоть немного.

Потом я поняла, что иду не по тропе, а так просто, в стороне, по осыпающимся камням. Разглядела ниже меня тропку, сошла на нее и решила уже идти вверх по ней. Навстречу мне спускалась большая группа измученных треккеров, а за ними гнались чёрные-чёрные тучи.

Я тоже решила вернуться, и зашла в отель с мокрой спиной, но сухой грудью. Представляете, КАК мгновенно ливануло, что я вымокла на пороге отеля!

За ужином состоялся бенефис Учителя. Он активно общался с постояльцами, причем на фоне тех портеров, что пришли в наш отель, выгодно отличался и одеждой, и отличным английским, и раскованностью. С ним заговорили высокомерные гиды англичан, одетые в крутые фирменные одежды, и он их заткнул за пояс рассказами о местных достопримечательностях. Они слушали его жадно, что-то записывали, а потом взяли его телефон. Он им сказал, что он не портер, и не собирается им быть, просто он решил выручить умолявшую о помощи леди. Они жалостливо посмотрели на меня, а его заверили, что обратятся к нему с просьбой быть гидом, о переноске чужих вещей речи  не идет. Он будет носить только свои личные вещи! Его безупречный английский, кажется еще немецкий, и знание окрестностей – больше от ничего ничего не надо.

Мой сосед – рокер-пенсионер, возбужденно подтащил меня к столику с моими кантриментами. Это были ребята из Украины, но я давно привыкла, что все мы: казахи, киргизы, белорусы, украинцы за рубежом - русские. Ребята выпивали под копченую колбаску – обмывали спуск с Даулагири, вернее – не спуск с нее самой, а с ее базового лагеря. Я немного посидела с ними, сьела колбаски, и, увидев, что дождь утих, сгоняла за яблочным соком. Решила взять его завтра в дорогу в дополнение к бутылочке воды. Ну и потом последовал мой обычный ритуал: заказ раннего завтрака и упаковнного ланча -  сбор рюкзака – душ – кроватка.

Марфа-Джомсом

 

Ну что ж, однако, пора прощаться с Марфой!  Нам предстоит несложный путь в  Джомсом, поэтому я рассчитываю по дороге взойти к древней  Katsapterenga Gompa, затем посидеть и перекусить на берегу Думпа-лейк, и, тем не менее, прийти в Джомсом в полдень. Пообедать, рассчитаться с Учителем и уехать на джипе в Ранипаву.  Я с трепетом жду встречи с Муктинатхом, о котором столько читала. Почему-то волнуюсь!

Не могу  предположить, сколько проведу там времени – ведь это уже 3800 м над уровнем моря, и не известно, как я себя буду чувствовать. Помнится, в Мачапучхаре бейс кемп горняшка меня здорово скрутила. К трем тысячам мой организм приспособился и перестал замечать высоту. А как восставал в начале трипа!  Поэтому в Джомсоме  я не планирую покупать билет на самолет – не хочу подстраиваться  к фиксированной дате. А после Муктинатха пойду пешком одна в Какбени: это не далеко, и дорога идет все время вниз. Проведу в Кагбени  день-два, и спущусь в Джомсом - тоже одна.

Предвкушая  одиночный поход,  я особенно мила с Учителем, и для этого мне не приходится себя ломать. Чувство вины, помноженное на радость расставания,  совершили чудо, и меня скорее веселят, чем злят его забегания вперед, наперекор моим просьбам и его собственным стараниям угодить. Учитель решает выучить несколько русских фраз, заодно и несколько французских, узнав, что в моем меню они тоже есть. Способность к языкам у него фантастическая, слух великолепный, и он передает слова практически без искажений.

Здешние пейзажи прекрасны по-своему. Они пустынны и монотонны, но в этой монотонности есть свой изыск и строгий  вкус. Нет буйства растительности,  да ее вообще нет – кроме яблоневых садов Марфы, о которых я забыла упомянуть, я видела только жалкую низкую поросль. Серый, желтый и сиренево-фиолетовый цвета правят бал, но это не смотрится уныло, потому что тот, чей вкус совершенен, добавил в палитру снежного белого и небесного голубого.

Колючие ветра причудливо  изваяли  свои каменные шедевры, и эти абстрактные скульптуры со вкусом расставлены по долине. Забыла сказать, что мы и тут идем по альтернативном маршруту: как вышли из ворот старой Марфы, так стали забирать правее. Перешли на восточный берег – прощай автомобильная дорога!

Поднимаясь  в гомпу,  проходим мимо старинной деревушки, кажется Thini. Женщины и девушки убирают камни на обочине дороги, и девушки явно смущены встречей с нами! Неожиданно!

Гомпа стоит на вершине холма, с которого открывается замечательный круговой обзор. С одной стороны открывается  ледяной чертог Снежной Королевы - где-то там пролегает дорога на Тиличо, а с другой стороны можно разглядеть аскетичные Марфу,  Джомсом и Cьянг.

Прекрасно видно заходящие на посадку и взлетающие самолетики. Они летают так низко, что видно членов экипажа!

А если пройти по гребню холма на север, то можно увидеть   Думба-лейк, с покрытыми хвойными деревьями берегами. Какое же оно маленькое, это озерцо! Напоминает нежный голубой  топаз, которому искусный ювелир придал форму сердечка.

При входе в монастырь с меня неожиданно просто ПОТРЕБОВАЛИ деньги. Первый раз за мои странствия по Азии я платила за вход в буддистский монастырь!  Со дна бездонного колодца стало подниматься раздражение и подступать к горлу, требуя выхода. Что-то выплеснулось (немного), остальное удалось затолкать назад.

Оплатила свечи за здравие близких и дорогих, постояла, посмотрела, как они горят, и собралась уходить. Учитель меня спросил:

- А вы разве не войдете в молельный зал?

Я подумала – подумала, и вошла.

В небольшом помещении среди древних стен и подновленных росписей я провела волшебных полчаса в полном уединении и вышла умиротворенной.

Спустились к Думба-лейк, которое неожиданно оказалось обнесенным по периметру сеткой.

Проход в сетке нашли скоро, и уселись на берегу поглощать ланч. Я распечатала бутылочку с соком из знаменитых яблок Марфы и выпила ее практически одна. Учитель пил воду. Было ветрено, неуютно, мы долго не высидели и пошли в Джомсом.

Через какое-то время меня стало немного подташнивать, и начала кружиться голова. Я ждала, что все пройдет, но нездоровье нарастало. Появились и другие симптомы, говорящие о том, что это либо горняшка, либо отравление. Я была обескуражена. Высоты мы практически не набрали, да и уже 20 дней я хожу вверх-вниз. Откуда же быть горняшке? Но голова кружилась так лихо, что я не смогла перейти речку по бревну, что уже делала неоднократно, и мы пошли искать более основательный мостик. И желудочные расстройства нарастали с космической скоростью.

В Джомсом я просто-таки вплыла в полубеспамятстве, но,  не смотря на это, сделала несколько фотографий))

Заселилась в первый от аэропорта гест, и рухнула на кровать. Пришла головная боль и чуть меня не убила своим железным обручем. А мне было так плохо, что я не могла встать и поискать в рюкзаке таблеток. В след за головной болью пришел Учитель, я с ним рассчиталась, он что-то такое говорил про то, что он не портер, я согласно кивала, лишь бы он поскорее ушел.

Потом героическим броском к рюкзаку я добыла таблетку, и через какое-то время мне стало просто плохо, а не смертельно плохо, и я смогла позвонить по скайпу друзьям и родственникам и поплакаться. Совместным мозговым штурмом установили причину: яблочный сок. Я долго еще советовалась с друзьями: возвращаться ли мне завтра вниз, в Покхару, или , если полегчает, подниматься к Муктинатху? Но внутренне я уже приняла решение. Оно было таким: ХВА-ТИТ!

Мне к вечеру здорово полегчало, и даже захотелось есть. Хозяин сказал, что кроме риса он мне ничего не даст, так как больше мне ничего нельзя. Его семья трогательно заботилась  обо мне:  все по очереди бегали в мою комнату с чайниками горячего чаю, и это было очень важно, потому что я не чувствовала себя уж совсем несчастной и брошенной)

Головная боль начала сдаваться, и я решила почитать чего-нибудь умственное. Открыла журнал vetka-twi прямо на нужном мне месте. Я скопировала ее аналитические медитации в свой телефон, изредка заглядывая туда и наслаждаясь лаконичными фразами. Но вот пришло время, когда умные тексты упали в подготовленную и удобренную моим путешествием почву, и зазвучали для меня совсем иначе.

Если вы доверяете мне, то пройдите по этой ссылке. Вас ждет огромное удовольствие общения с думающим и умеющим излагать свои мысли и наблюдения человеком.

Я зачиталась ВОСЕМЬЮ СТРОФАМИ. УПРАЖНЯЮЩИМИ УМ. И не менее важными, чем сами ВОСЕМЬ СТРОФ,  для меня были толкования Намджонга-ла и самой Ветки. Я нашла ответы на свои вопросы, я увидела лик Будды среди множества лиц моего спутника и лицо адского создания среди множества собственных.  Мой спутник Учитель оказался для меня действительно Учителем.  Как я его записала в своих записках первого дня – Учитель с большой буквы, потому, что забыла на тот момент  его имя, так осознанно потом и не поправляла.

  Вы сможете просмаковать все строфы по отдельности в Веткином журнале, а я перепощу сюда её заключительное рассуждение по строфе восьмой, и вам станет понятна цепочка моих рассуждений и открытий, сделанных двумя строчками выше.

Итак, СТРОФА ВОСЬМАЯ

Если бы все это осталось незамутненным

Незапятнанным Восемью Земными Беспокойствами

Если бы я мог постичь иллюзорную природу всех явлений

Чтобы избавиться от зависимости и освободиться от пут

Далай-лама в комментариях к строфе восьмой перечисляет восемь земных беспокойств:

- испытывать душевный подьем, когда тебя хвалят

- расстраиваться, когда тебя оскорбляют или не ценят

- испытывать счастье, когда переживаешь успех

- впадать в депрессию,  когда переживаешь поражение

- радоваться, приобретая богатство

- падать духом, когда становишься бедным

- испытывать довольство, когда к тебе приходит слава

- Огорчаться, когда тебя не признают.

Намджонг-ла, намечая маршрут медитации, в своих заметках предлагает подумать, сколько жизненной энергии мы тратим на эти Восемь земных Беспокойств. Когда придет смерть.  – говорит он, - то единственное, что будет иметь значение,  - это добрые и мудрые поступки, которые мы совершили за свою жизнь.

В одной из буддистских молитв есть такие слова:

Эта жизнь мимолетна, как пузырь на воде. Не успеешь опомниться, как распад и смерть придет.  Словно тень, следующая за телом, наша черная и наша белая карма следуют за нами.

И Шантидева с его «лодкой человеческого тела»:

Человеческое тело подобно лодке, в которой мы можем пересечь великий океан страданий

Такую лодку нелегко будет найти снова, так что нет времени спать, глупец!

Бодхичитта переводится как «пробужденное сознание». Иногда переводят как «открытое сердце». Думаю, можно описать бодхичитту как «орган», которым мы  испытываем сострадание. Бодхичитту иногда сранивают с родничком младенца – до того, как затвердевают кости черепа. У нас у всех есть бодхичитта, но она покрыта скорлупой, - твердой, как скорлупа грецкого ореха.

Есть два вида бодхичитты: относительная и абсолютная. Относительная бодхичитта есть сострадание.  Абсолютная бодхичитта – это мудрость, познавшая Пустоту и постигшая природу реальности. Две последние строки Строфы Восьмой направлены на развитие абсолютной Бодхичитты:

Если бы я мог постичь иллюзорную природу всех явлений

Чтобы избавиться от зависимости и освободиться от пут.

Чтобы постичь пустоту, нам надо научиться состраданию. Чтобы научиться состраданию, нам нужно постичь пустоту. Это не замкнутый круг. Это – разомкнутый круг: любая, произвольно взятая точка на его окружности является открытой дверью.

Говорят, что Будда получил способность видеть истинную суть явлений и вещей. Зрение Будды категорически отличается от нашего, ограниченного и замутненного, подобного слепоте.

Как бы это представить? Глядя на лицо своего собеседника, Будда одновременно будет все лица этого человека, все выражения этих лиц. Он будет видеть это лицо одновременно и прекрасным и уродливым. Юным и старым. Счастливым и искаженным болью.  Смеющимся и плачущим. Улыбающимся и задумчивым.

Кроме того, он будет одновременно видеть лица всех тех существ, которыми этот человек когда-либо был, и лица тех, которыми он будет в будущих жизнях.

Лица счастливых богов и лица адских созданий

Лица людей и животных

Лица голодных духов и демонические лица ревнивых богов

А еще он будет видеть лицо Будды, которое спрятано под наслоениями всех прочих лиц.

Джомсом-Покхара

На следующее утро я проснулась практически здоровой. Меня лишь слегка пошатывало, но по сравнению с днем предыдущим, состояние можно было расценить как отличное. Но что-то во мне сломалось…

 

Я сидела на краю своей больничной джомсомской койки и размышляла – ехать мне в Муктинатх или нет. Заглянув своей правде в глаза, я поняла, что если я и поеду дальше, то это будет лишь преодолением себя, стремлением поставить галочку - «Я там была»,  помните мой Пун Хилл? А мне не хотелось ТАКОГО Муктинатха и ТАКОГО Кагбени. Поэтому я со вздохом встала и пошла к хозяину. Заказала завтрак и попросила его купить мне билет:

  - нет, не на джип в Ранипаву, а на самолет в Покхару, - произнесла я обидные для себя слова, и мне сразу стало легче.

Вам известно такое летящее состояние, когда принято правильное решение и груз  с плеч сброшен? Я поняла, что никому  и ничему не должна соответствовать, и напряжение меня сразу отпустило, трудности выбора остались  позади, а остатки мук совести смоются во время умывания. И не совесть это вовсе, а эго мое гонит меня туда, куда я СЕЙЧАС ехать совсем не хочу.

…Только-только успела почистить перышки, как в мою комнату ворвался хозяин, с криками, что мой самолет вылетает….ЧЕРЕЗ 15 МИН!!!

За 15 мин я успела вместе с хозяином затолкать свое добро в рюкзак, рассчитаться за гостеприимство, и, пробегая мимо стола с сервированным на нем моим завтраком, схватить с тарелки огняный масляный панкейк.

В аэропорт зашла, неприлично облизывая масляные пальцы, достала свой пачпорт, стараясь его не заляпать маслом, обнялась с хозяином и выпотрошила рюкзак для досмотра. Потом также грубо и неаккуратно  запхала все назад и еще целых пять минут ждала игрушечного самолетика. Среди ожидающих рейс туристов были крохотные детишки, которые прошли вокруг Аннапурны и преодолели Торунг Ла!

А вот и самолет! Все происходящее напоминало посадку в автобус: еще не все пассажиры вышли, а нетерпеливый люд уже лезет в салон)

Я пролетала над знакомыми даже с такой верхотуры местами, обильно политыми моим потом, я прощалась с ними с любовью, но без сожаления.

Намытой и переодевшейся в чистые одежды,  я явилась берег озера Фева, и, плюхнувшись за столик в симпатичном кафе, заказала себе пива!!! И еще чего-то дорогого. Сидела, смотрела сквозь цветы на озера, и думала:

-         Вот оно, счастье!Покхаре меня захлестнула такая волна счастья, что мне даже и не с чем сравнить свое тогдашнее состояние. Эйфория была моим воздухом, я радовалась миру так, как будто закончился  тяжелый год и наступил долгожданный отпуск.

Забегая вперед скажу, что через два дня мне это счастье так наскучило, что я чуть опять не улетела в Джомсом!!!

Но уехала не в Джомсом, а в Катманду))

До чего же по-разному читается ваш отчет до трека и после трека, когда вроде бы уже все узнаешь, но все выглядит немного иначе, чем видела я ). Ужасно интересно.

ну да, я не раз замечала, попадая в описываемые кем-то места, что они не совсем такие, как я читала. Как говорит Тарджумана что совпало и что НЕ совпало?

Я шла этот участок в обратную сторону, (после Аннарурна трека и перед ABC треком) от Муктинатха через Лубру, Кагбени. От Джомсома до Марфы проехали на автобусе, так как поднялся такой ветер, что чуть не выбил мне глаз камнем. Моя попутчица заболела и поехала на автобусе от Марфы до Татопани, а я 2 дня одна шла пешком по альтернативной тропе. Это были восхитительные 2 дня.. Не то, чтобы мне плохо шлось вдвоем, но одной как-то иначе-прекрасно. (Я все подробно описываю в одноименном жж, но там пока дошла только от Муктинатха). Джомсом внушил ужас, мы его обошли стороной. Марфа тоже не произвела особого впечатления. Я вообще не очень интересуюсь этнографией, мне больше нравятся дикие природные красоты. А вот альтернативная тропа по другую сторону ущелья от автомобильной дороги была приятной во всех отношениях. Кульминацией стали встреченные школьницы лет 5-6, одна из которых протянула мне землянику в чумазой ладошке. Я так растрогалась, что даже не сфотографировала.