Full Bihar

Как я оказался в Швеции
По постперестроечной моде, наше предприятие завязало контакты с западными фирмами. Мы надеялись получить в Европе инвестиции и современные технологии, европейцы рассчитывали с нашей помощью пролезть на бескрайние российские просторы (как показало время, надежды и тех, и других оправдались лишь в малой степени).
Для успешного сотрудничества требовалось адаптировать нашу компанию к условиям цивилизованного рынка. Вкладывалось в это понятие очень много – от обучения ИТР английскому языку до наличия туалетной бумаги в цеховых сортирах.
Среди прочего, был в соглашении и пункт о стажировке перспективных менеджеров среднего звена на ведущих европейских фирмах. Причём, финансировалась эта программа (TACIS) Евросоюзом и Британским советом (вот такое у меня пятно в биографии – получал-таки серебряники в кассе Госдепа…)).
На отборочных тестах я неожиданно показал неплохой результат и по английскому (ставя галочки в графах практически наугад), и по организации производства (помню, пришли на тест с начальником второго технологического бюро с изрядного бодуна. Главный стимул был – отстреляться быстрей и слинять за пивом. Мы сдали тест первыми…)).
Так или иначе, но я оказался в группе «перспективных» и начал подготовку. В то, что мы поедем в Европу, верилось слабо, но сам процесс обучения чему бы то ни было мне всегда нравился.
К тому же, старший сын в это время служил в Кремлёвском полку, а семинары и сессии для кандидатов в стажёры проходили в Москве, в Плехановской Академии. Перспектива свидеться с сыном за казенный счёт грела душу.
Выпускные экзамены принимались преподавателями Плешки, спрашивали здесь уже всерьёз, многие конкуренты из «перспективных» отсеялись. У меня основные предметы опасений не вызывали, но беспокоил английский (точнее – его отсутствие). В экзаменаторы мне досталась очень пожилая интеллигентная дама (возможно, соратница самого Плеханова). Когда я пятью словами пересказал ей содержание трёхстраничной статьи из английского экономического журнала, она горько вздохнула и… поставила мне зачёт.
Я не знаю, почему.
При этом произнесла грустно только одну фразу на языке Шекспира: «Ё Инглиш из вери пуу…».
С ударением на «вери».

Посчитала снова – голова лишняя. 

Пионервожатая Сопровождающая осмотрела всех внимательно и обратилась к сидевшему на последнем ряду молодому человеку: «А Вы откуда?». «Из Читунгвизы», - честно признался чёрный как смоль молодой человек.
«Как Вы его ловко вычислили!», - делано восхитился кто-то из наших, когда африканец покинул автобус.
Неполиткорректно смеялись все, включая гида.

Лекции в Лёвене читались преподавателями из разных стран на английском, но давалась при этом распечатка, которую я расшифровывал вечерами. Если что-то оставалось непонятным, то можно было спросить у сотоварищей (кстати, сносно владевших английским было немного. Большинство говорили чуть лучше моего, но некоторые и ещё хуже).
А там, в Финспонге, я буду один, как перст…
Программа грядущей стажировки предусматривала ежедневные собеседования со специалистами предприятия по всем мыслимым направлениям, от бухгалтерии и планирования до социальной психологии и охраны окружающей среды… А у меня в активе два десятка глаголов, три десятка существительных и к ним десяток вводных слов для украшательства речи завитушками.
В аэропорту Копенгагена, где была пересадка для нескольких стажёров, я расстался с коллегами и оказался в одиночестве. Испуганно нашёл свой рейс, в страхе пристегнулся ремешком к креслу крохотного самолётика и трясся всю авиадорогу до Нюрчёпинга, представляя в красках, как меня сейчас разоблачат и отправят обратно в Россию с позором..
Было страшно, но интересно.

Всё аккуратно и стерильно.
Мне выделили такой загончик, познакомили с соседями. Коллеги настроены были очень дружелюбно, улыбались, просили не стесняться, если нужна будет помощь.
Понимал их через пень-колоду, но понимал (и они меня тоже, что было совсем неожиданно).
Как-то немного отлегло от сердца…
И пошла рутинная работа – каждый день собеседование с определённым специалистом, мне выдают кучу документации для изучения, потом пишу обязательный отчёт, отправляю его факсом в Питер и в программу TACIS. 

Кстати, с факсом был казус…
Для отправки я отдавал отчёт секретарше отдела, заведовавшей офисной техникой. Неизменно сопровождал передачу документов вежливым «Куд ю сенд зис документ бай факс?». Произносил заученную фразу чисто, с выражением, хорошо поставленным голосом.
Уж если я что-то знаю, то могу это преподнести достойно.
Когда обратился к секретарше в третий или четвёртый раз, она не выдержала и вежливо поправила меня: «Юрий, правильнее было бы произносить «бай фЭкс».
И тут я понял свою ошибку…
Представляю, как угорали мужики в соседних клетушках, когда я просил эту милую женщину что-то сделать «by fucks».

Туалетный вопрос
Непонятки, конечно, случались. И из-за слабого знания языка, и из-за различия в менталитете…
Помню, как меня удивила простота туалетной культуры шведов.
При входе в отдел был небольшой холл для отдыха с кофе-машиной, столиком, креслами, лежали свежие газеты и журналы. Тут же было несколько туалетных кабинок.
Такое откровенное соседство «комнаты для приёма пищи» с туалетами вызывало неудобство, но, похоже, только для меня. 

Старался выбрать время, когда никого из сотрудников в холле не было, чтобы прошмыгнуть в кабинку незамеченным, быстро сделать своё дело и так же незаметно вернуться на рабочее место.
Но коллеги, что мужчины, что женщины, без всякого стеснения при всех заходили в кабинки озабоченно и присаживались обратно к кофейному столу с посветлевшими лицами.
Однажды видел, как один бородатый швед подошёл к туалетной двери, но что-то вспомнил, вернулся к столу, взял через плечи сидящих журнал потолще и теперь уже заперся в кабинке. Похоже, надолго.
Нельзя, конечно, сказать, что шведы так же просты в этом отношении, как индийцы, но что-то общее у них есть.
А действительно, чего стесняться?
Ещё уж, до кучи – в ту пору на улицах Стокгольма можно было встретить примитивные туалеты – посреди улицы над канализационным люком установлено подобие спиралеобразной кабинки для переодевания. Заходишь в середину спирали и писиешь себе на здоровье прямо в канализацию, сквозь решетчатую крышку люка. И смыва не надо.
Пикантность кабинки была ещё и в том, что она приподнята над люком ножками сантиметров на сорок.
Возможно, для вентиляции, а может, чтобы народ там не какал – если присядешь, то со стороны видно не только ноги…
Наверно, такие устройства на улицах индийских городов оказались бы и сегодня весьма полезны и прогрессивны, но в Европе конца XX века это было… как-то не вполне комильфо..

И компании, дабы взбодрить сотрудников и повысить производительность труда, включают в коллективный договор обязательство снабжать рабочих и служащих лошадиными дозами кофеина.
Не знаю, насколько это утверждение справедливо, но то, что шведы сплошь злостные кофеманы, я видел сам.
Я поначалу кофе пил умеренно, чашечку-другую в день, «с молоком и крендельком». Но к концу срока втянулся и шарашил по шесть кружек двойного эспрессо без сахара и сливок, находя в этом большое удовольствие (до сих пор предпочитаю шведский Lofbergs Lila всем другим маркам кофе. Не столько из-за вкуса, сколько из-за ностальгического настроения).
Мой первый подход к навороченной кофе-машине не прошёл без эксцесса. Попросить помощи у коллег было неловко, показалось, что разберусь сам – инженер же, не хухры-мухры.
Как оказалось, зря показалось (не знаю почему - то ли я все же не инженер, а хухры-мухры, то ли ещё какая причина). 

Я повернул все многочисленные рычажки и переключатели в крайнее правое положение (ну, чтобы покрепче было), подставил чашечку и нажал кнопку «Пуск». 

Кофе ломанул бурным потоком. Моя чашка заполнилась мигом, я успел подставить другую, потом третью, четвёртую…
Тут подбежала секретарша, вырубила автомат из сети.
Оказывается, я по неопытности зарядил двенадцать порций 

(почему только двенадцать? Потому что это был максимум производительности кофе-машины)

Я снимаю куртку сотрудницы с вешалки и помогаю даме её надеть. 

Дама откровенно обескуражена, растеряна, аж зарумянилась: «Ну, что Вы, Юрий… не стоило… я сама…».
Похоже, она впервые в жизни оказалась в такой ситуации.
Было такое ощущение, что я сделал что-то уж совершенно непристойное…