-The Life of Sheikh Mohammed Ali Hazin Written by Himself.
-History of the Life of Nader Shah, King of Persia by William Jones.
-Taverniers Travels In India.
-Persia and the Persian Question by George Nathaniel Curzon.
-Narrative of a journey into Khorasan, in the years 1821 and 1822 by James Baillie Fraser.
Для массы новоиспеченных мусульман (например в Индии) Коран оставался пустым звуком, а мистические проповеди суфиев были так понятны, так как восходили прямо к сердцу каждого человека. Обязательный арабский язык отнимал у человека возможность молиться Богу и молитвы превращались не в наслаждение , а в бремя. Таким образом ислам сам волей неволей способствовал развитию мистицизма. Суфийские шейхи умело использовали риторику, и свои взгляды выражали таким изумительным образом, сочетая мусульманскую догматику и свою философскую систему, которая была диаметрально противоположна исламу. В основу суфийского учения всегда было положен основной принцип – раскрытия в человеке его индивидуальности, его внутренней свободы, его субъективности.
Дервиши (или факиры) владеющие мистическими практиками это и есть суфии. Официально ислам не признает никаких мистических практик, кроме тех чудес, которые приписаны Пророку Мухаммаду. Также, (ортодоксальные) мусульмане не поклоняются могилам великих мусульманских святых, живших после Пророка. В Медине в Мечети Пророка (Масджид ан-Наби) мусульмане во время хаджа посещают усыпальницу Пророка и двух его халифов - Абу Бакра и Омара, и затем направляются к кладбищу, где похоронены члены семьи Мухаммада (дочь Фатима, внук Хасан) и праведный халиф Осман, а также могилы павших за веру в битве при Ухуде. Могилы святых мусульманских суфиев (например в Дели) ортодоксальные мусульмане не посещают, также они не признают духовных практик Сема, каввали и т.д., в том числе не посещают Урсы (праздники) в честь великих мусульманских святых, живших после Пророка.
Однако, нельзя ни в коей мере делать из этого выводы о разобщенности ислама и суфийской философии - ведь классический суфизм сам является живым дополнением и неразрывной частью ислама, обогащая ислам светом мудрости, гармонии личности и живой природы, любви к Всевышнему. Истинный аскетизм суфиев не имеет ничего общего к показному, "дворцовому" богослужению - он в сердцах и убогих лачугах, в дервишесте и в сострадании, в постоянном стремлении к Истине, которое восходит от познания самого себя, в умении раскрыть и развивать свои скрытые способности видеть красоту окружающего мира, воспевать этот мир и стремиться к самоусовершенствованию.
После того, как третий великий учитель ордена Чишти Баба Фарид назначил Низамуддина Аулия своим приемником и шейхом ордена Чишти, Низамуддин переехал в Дели. Первые свои годы в столице он уделял значительное время заучиванию наизусть Корана и часто уединялся, размышляя о духовных ценностях. Приблизительно в 1280 г. Низамуддин решил покинуть Дели и перебраться в более спокойное место. Это было местечко Гияспур на берегу Ямуны. Ныне Гияспур – это район Низамуддин в Дели.
Делийским султанатом правил в то время султан Балбан, который считался довольно либеральным правителем.
Когда наследник Балбана султан Муизуддин Кайкубад (прав. 1287-1290) перенес столицу из Мехраули в Килукхари, расположенную в двух километрах от Гияспура, и узнал о бедственном положении шейха Низамуддина и его мюридов, он предложил им в качестве футуха несколько деревень. Ученики Низамуддина сначала обрадовались подарку, но, посоветовавшись с некоторыми из старших учеников Баба Фарида, передумали и уже сами предлагали шейху Низамуддину отказаться от подарка. Это решение очень обрадовало шейха, так как свидетельствовало об их духовной стойкости и о следовании принципам братства Чишти.
При правлении султана Алауддина Хилджи (1296-1316) Гияспур стал процветающим пригородом Дели, и все больше людей приходили в обитель Низамуддина, чтобы стать его мюридами. Среди них были государственные чиновники и ремесленники, богатые и бедные, горожане и жители деревень, воины и солдаты, свободные и рабы и даже отпрыски делийских султанов. Естественно, не всех он мог принять в свое братство. Но благодаря общению с ним все они проникались более глубоким пониманием моральных ценностей ислама и необходимостью следовать его обрядности. По дороге от Дели до Гияспура сооружались подмостки, крытые соломой, а при них рылись колодцы для совершения ритуального омовения (тахарат) идущими на поклонение шейху.
В 1320 г. в результате дворцового переворота делийский трон на короткий срок занял некий самозванец Хусрав-хан, который раздал из казны немалые деньги суфиям и дервишам Дели, чтобы они молились за его победу. Низамуддин Аулия принял от него в качестве футуха пятьсот тысяч танга и раздал эти деньги бедным и нуждающимся.
В этом же 1320 г. Хусрав-хан был свергнут Гази Маликом, известным как султан Гийасудин Туглак (правил с 1320 по 1325), основатель династии Туглаков. Новый султан потребовал от дервишей Гияаспура вернуть деньги в казну, однако Низамуддин ответил твердым отказом, заявив, что деньги эти принадлежали мусульманской казне, а стало быть, он по праву раздал их на благотворительные цели, не потратив на себя ни одной танга.
Султану это очень не понравилось, но, будучи дальновидным политиком, он не пошел на прямой конфликт, а восстановил против шейха и без того завидующих его славе одного из улемов (ученого богослова), с тем, чтобы поднять пресловутый вопрос о правомерности Сема.
По инициативе улема было организовано специальное разбирательство, в котором против Низамуддина участвовало двести пятьдесят ученых-традиционалистов, а на его стороне преданные мюриды.
Основным доводом Низамуддина и его сторонников было то, что Сема не считали предосудительным занятием известные улемы, и прежде всего аль-Газали, который приветствовал использование инструментальной музыки в сочетании с художественным словом как одну из форм распространения и воздействия на широкие массы постулатов учения ислама. Подчеркивая необходимость Семы, Низамуддин изрек:
«При чтении Корана нараспев возникает три вида благодати: озаренность, особые экстатические состояния, и проявленность. Они нисходят из трех миров: из мира высшей божественной власти, из мира божественного могущества и из мира предметного и тварного. Сначала божественный свет снисходит на души, затем на сердца и, наконец, из тварного мира - на тела. Затем благосклонно поведал: «Во время Сема нараспев повторяют девяносто девять имен Бога, каждое из которых имеет определяющее значение».
Аргументы Низамуддина были столь убедительны, что султан распорядился отпустить Низамуддина и его учеников с миром. Однако настоящего примирения не произошло. Позже султан Гийасуддин Туглак, отправляясь в военный поход в Бенгалию, приказал Низамуддину до его возвращения покинуть Дели. Но сбылось предреченное Низамуддином несчастье: специально выстроенный для встречи султана из похода в Бенгалию павильон рухнул, и султан погиб. В один год с Гийасуддином скончался и шейх Низамуддин.
Амир Хосров Дехлеви (1253-1325) индийский поэт, учёный, музыкант. В возрасте 8 лет был представлен в качестве ученика великому суфию ордена Чишти Хазрату Низамуддину. Под руководством Низамуддина, Амир Хосров в самой полной и яркой манере смог проявить себя как выдающийся философ своего времени.
Амир Хосров имел официальную должность библиотекаря при дворе семи правителей Делийского султаната. Правители и их приближенные часто заказывали Амиру Хосрову поэтические произведения, однако так же как и его учитель Низамуддин, Амир Хосров слыл строптивым и независимым человеком.
Когда Амир Хосров получил предложение сына султана Алауддина - Хизр-хана написать поэму о его любви к индийской принцессе Девал Деви, дочери гуджаратского раджи Карны, он живо откликнулся на это и за четыре с небольшим месяца (с сентября 1315 по 1 февраля 1316 г.) написал одну из своих самых блестящих и самых больших по объему романтико-дидактических поэм - «Дувалрани и Хизр-хан».
Поэма охватывает большой исторический отрезок времени. Соблюдая хронологическую последовательность изложения, автор начинает с правления делийского султана Кутбуддина Айбека (1206-1210), затем повествует о его преемниках и, наконец, о султане Алауддине Хильджи (1296-1316) и последующих правителях. Все герои поэмы - реальные исторические лица, поэтому она может быть использована как надежный материал при изучении конкретных реалий того времени. Основная идея поэмы - победа любви над религиозными предрассудками, и это было очень в духе приверженцев принципов суфиев братства Чишти. Начинается произведение с традиционного восхваления Бога и Пророка, затем — шейха Низамуддина Аулия и только после этого - султана Алауддина, которому она посвящена.
На примере двух влюбленных, принадлежащих к разным конфессиям, Амир Хосров показывает возможность дружбы и любви между индусами и мусульманами. Такие мотивы, выраженные с поэтическим мастерством, с пониманием воспринимались представителями всех конфессий, способствуя погашению неприязни между народами.
Всю свою жизнь Амир Хосров был самым верным учеником и соратником Хазрата Низамуддина. Известие о смерти своего учителя застало Амира Хосрова в Лакхнау. Он моментально прибыл в Дели и удалился к могиле Низамуддина. Амир Хосров отказался от всех должностей, раздал все свое имущество и сбережения нуждающимся, провел шесть месяцев в трауре и умер в сентябре 1325 г.
Амир Хосров был похоронен рядом с могилой Низамуддина и сегодня мавзолей Хазрата Амира Хосрова, так же как и мавзолей Хазрата Низамуддина является одной из самой почитаемой мусульманской святыней в Индии.
Рядом с мавзолеем Низамудина находится скромное надгробие принцессы Джаханары, дочери Великого императора Шах Джахана. Наверху гробницы сделано углубление, в котором растет трава, – такова была воля принцессы, о чем свидетельствует небольшой куплет на фарси, выгравированный на могиле: “Не нужно мне богатых надгробий, трава – лучшее украшение могилы бедной духом, несчастной Джаханары – ученицы святого Чишти, дочери императора Шах-Джахана”.
Истинное семя было сотворено во время Адама.
Оно дало ростки при Ное.
Ко времени Авраама оно раскинуло ветви.
Век Моисея стал свидетелем появления винограда.
Время Иисуса было временем созревания урожая.
При Мухаммаде произошло выжимание чистого вина.
Увайс ал-Карани жил в Йемене никогда не встречался с Пророком. Однако Мухаммад знал о его благочестии и произнес знаменитые слова: "Я чувствую дыхание Милостивого, приходящее ко мне из Йемена."
Увайси (или как говорят турки – вейси мешреб) это мистик, достигший озарения вне обычного мистического пути, без руководства со стороны мюршида. А слова «дыхание Милостивого» в суфийском поэтическом языке стали обозначением божественного наставничества (без участия мюршида), которое подобно утреннему ветерку раскрывает сжатый бутон человеческого сердца.
Май Сахиба (Dargah Hazrat Mai Sahiba)
Это место я нашел совершенно случайно, когда изучал четвертую столицу Дели - город Джаханпанах. Забегая вперед скажу, что в Джаханпанахе мне удалось разыскать несколько очень интересных мечетей, но рассказ об этом будет чуть позже.
Итак - мавзолей Биби Зулекхи, матери Низамуддина. Её также называют – Май Сахиба, что означает «мать господина».
Рассказывают, что Биби Зулекха пришла в Дели вместе со своим сыном, Низамуддином. Она умерла в 1250 году и была похоронена в доме, где жила. Каждый год, в годовщину ее смерти в конце апреля здесь устраивают Урсы, исполняют каввали. В суфизме не оплакивают смерть святого, этот день символизируется для суфиев соединением (урс – свадьба, праздник) Любящего со своим Возлюбленным (Богом).
Хазрат Низамуддин сказал о своей матери такие слова: «Если бы моя мать оставила после себя все богатство мира, то это было бы ничто. Но то что она одарила меня никогда не заканчивающимся неосязаемым сокровищем, сделало меня самым богатым". Мавзолей Биби Зулекхи является святым местом, его посещение разрешено и женщинам, так как Биби Зулекха «доброжелательная мать», люди посещают эту святыню с молитвами и пожеланиями преодолеть трудности своей жизни – и получают благословение Биби Зулекхи. Специальные молитвы здесь читаются после заката каждую среду.