авторская тема Отчёт о посещении Гонконга и поездке по Вьетнаму

Вот только про Вьетнам допишу и так и сделаю, обещаю...

Всё, пошёл дописывать про Ханой...

Короткий перелёт от Гонконга до Ханоя (два часа в воздухе) проходил в чутком сне, прерывавшимся авиационным обедом (о котором не осталось никаких особенных воспоминаний) и частым питьём воды в больших количествах (сказывалась наша суетливая беготня по Гонконгу). 

По прибытии в ханойский аэропорт успешно прошли паспортный контроль, причём, были приятно удивлены вниманием к россиянам – для нас даже был открыт отдельный проход через кордон. Доблестные вьетнамские пограничники нисколько не придирались, да и сама их форма с многочисленными звёздами, серпами и молотами, ностальгически напоминающая мой собственный прикид тридцатилетней давности, внушала какое-то домашнее чувство.

Вообще, забегая наперёд, скажу, что Вьетнам остался одним из очень немногих государств в мире, где к России и к русским относятся с симпатией. Я отношу это, конечно, не к результатам деятельности современных российских политиков и бизнесменов, но к благодарной памяти вьетнамцев о помощи Советского Союза в их конфликтах с Францией, Штатами и Китаем. Россия воспринимается здесь, как главный и чуть ли не единственный наследник СССР. 

После перехода границы мы забрали из багажа свою сумку, о которой так беспокоились в Калькутте, и получили в банкомате пачку местных пластиковых купюр. Вообще-то, надо было снять сумму, эквивалентную ста долларам, но когда я увидел, что это будет два с лишним миллиона донгов, я струсил и нажал кнопку «500 тысяч». Как-то боязно было вот так за минуту превратиться в миллионера… 

Взволнованные обретённой суммой с многими нулями, мы пошли к выходу, рассуждая, что хорошо бы это были не донги, а евро. За таким разговором только на выходе из аэропорта вспомнили, что наша сумка со шмотками так у банкомата и осталась (у миллионеров свои причуды). За сумкой мы, конечно, вернулись, не преминув теперь порассуждать о том, что богатство действует на психику людей сугубо отрицательно и как хорошо, что нам эта напасть не грозит. 

По выходе из ханойского аэропорта пригодилась (наконец-то!) моя детальная распечатка маршрута. Успешно пройдя по легенде до остановки шатл-баса Вьетнам Эйрлайнс, мы здесь уплатили за проезд 120 тысяч донгов (за один доллар дают 21 тысячу донгов. По путеводителям, этот микроавтобус стоил по два доллара с человека, но мы уже не в силах были устраивать разборки и согласились заплатить в полтора раза больше). 

Автобус покатил в Ханой, разбрызгивая лежащие на шоссе лужи, и минут через сорок достиг предпоследней (на этот богатый событиями день) точки нашего маршрута – офиса Эйрлайнс, расположенного в туристическом центре Ханоя. Отсюда до финального пункта сегодняшнего путешествия - заказанного нами отеля Блю Белл было рукой подать, и мы бодро поволокли свои рюкзаки и хозяйственную сумку по мокрым ханойским улочкам. 

Основным ориентиром был кафедральный собор, украшенный и празднично освещённый в честь только что прошедшего католического Рождества. 
 В «Голубом колоколе» без пререканий заняли предложенную комнату на третьем этаже, куда поднялись с вещами по узенькой лестнице (узкая лестница – характерное явление для вьетнамских отелей. Это связано с давней традицией строить дома с о-о-очень узкими фасадами. Чем уже фасад – тем меньше налог). 

Гостиницу мы выбирали заранее по сочетанию трёх критериев: расположение, цена и отзывы (нет, точнее, всё же, «цена, расположение и отзывы). При заказе поначалу показался несколько прикольным цвет колокола в названии отеля, но, во-первых, в таком сочетании голубизна не выглядела вызывающе (как было бы, если бы отель назывался, к примеру, «голубая луна» или «голубая устрица»), во-вторых, в многочисленных положительных отзывах на букинг-коме не было и намёка на какую-либо неправильность ориентации жильцов или владельцев, в третьих, мы хоть и являемся приверженцами традиционных отношений, но не впадаем в гомофобию и нам всё равно, какие отношения связывают живущих в соседнем номере. 

Ну, а в четвёртых, наконец, цена в двенадцать долларов за дабл являлась определяющей.

 

К тому же, при ближайшем рассмотрении гостиничной вывески оказалось, что название отеля пишется по английски слитно - "Bluebell", что означает совершенно безобидный цветок колокольчик.

 
 
А расположение нашего бекпекерского отельчика было не удачным, а очень удачным – в спокойном переулке в самой серёдке туристского района, на равном удалении (а скорее, на равном приближении) от всех знаковых точек. Персонал был реально приветлив и услужлив без навязчивости, а номер был очень чистым, обладающим полноценным окошком, горячей водой и нормальным вайфаем.

Конечно, размер комнаты не предполагал устройство в ней танцев, но у нас желания сплясать и не было вовсе, после трёх перелётов и гонконгской экскурсии. 

Наскоро приведя себя в порядок, мы поужинали в ближайшей забегаловке (впервые взяли суп фо, и «запали» на это простое, вкусное и сытное блюдо. Ну, и дёшево, конечно, тем более, что одной порции на двоих нам было вполне достаточно) и завалились спать, накапливая силы для завтрашнего детального знакомства с вьетнамской столицей.

 
 Утро началось с колокольного звона, доносившегося от собора, расположенного от нас не более, чем в ста метрах (читал потом в букинговских отзывах по нашей гостинице, что некоторых россиян колокольный перезвон над ухом жутко нервировал. А мы слушали колокола с удовольствием, хотя и без какого-либо религиозного чувства).

Вышли на улицу, прихватив зонтик. Было чуть потеплее, чем накануне в Гонконге, но так же влажно. Позавтракали в другой забегаловке, опять супом фо (фо в каждой харчевне чуть отличается от соседского. Ну, так ведь и борщ у двух украинских хозяек не бывает одинаковым). 

Маршрут был тщательно проработан заранее, поэтому после завтрака без задержек двинули к достопримечательностям (тут, кстати, и дождик прекратился).
Достопримечательности Ханоя расположены весьма компактно, вокруг и в непосредственной близости от озера Возвращённого Меча, что даёт возможность ознакомительно пробежать маршрут за короткое время, а потом гулять по тем же местам в своё удовольствие, без давления обязаловки.

Начали маршрут с осмотра собора, как самого к нам близкого объекта.
Собор Св. Иосифа был построен французами в 1886 году, для чего был снесён стоявший здесь буддистский храм XII века Бао Тхиен. Нетерпимость к чужой религии аукнулась в конце концов самим же католикам – после изгнания колонизаторов в 1954 году коммунистическими властями католическая церковь была запрещена, собор закрыли и не снесли только из-за наличия у государства более насущных проблем. 

Но к концу прошлого века Вьетнам вышел, наконец, из бесконечных военных конфликтов, нравы смягчились, и собор был возвращён верующим. 

 
 
Собор Святого Иосифа архитектурой своей напоминает Нотр-Дам де Пари, разве что размерами да отсутствием химер по карнизам отличаясь от своего именитого прототипа. Мы пофоткались на фоне рождественского убранства, заглянули внутрь. Обычный католический собор, каких много в Европе: высокие сводчатые потолки, великолепные витражи и общая отделка в стиле неоготики. 

Но, вписанный в шумную ханойскую улицу, с многочисленными богомольцами, отличающимися от парижан только разрезом глаз, собор всё же имеет свой индивидуальный облик и запоминается, как неотъемлемая принадлежность вьетнамской столицы.

Тем более, что ханойцы используют его не только, как культовое сооружение, но и как тусовочную доминанту. Вечерами на соборной площади собирается празднично одетая молодёжь, звучит громкая музыка, не очень похожая на церковные песнопения (причём, акустика расставлена прямо на соборных ступенях). Молодые люди и девушки на площади и в расположенных по соседству многочисленных открытых кафе болтают, пьют кофе и пиво и весело (но пристойно) проводят время. Для нас, привыкших к строгому канону индийской жизни (распространяющемуся, впрочем, в Индии только на женщин), такая тусовка показалась делом вполне богоугодным.

 
 От собора Св. Иосифа по карте за пару минут вышли к озеру Возвращённого меча - Хоанкием, самому известному туристическому объекту Ханоя. Впрочем, не одни только туристы, но и местные жители очень любят проводить здесь время. По утрам на берегах озера массово проводятся занятия многочисленных групп вьетнамской гимнастики тай-чи, народ бегает трусцой и просто прогуливается по живописному берегу. Днём заполняются многочисленные открытые кафе-террасы, где народ поглощает особенный вьетнамский кофе (с привкусом шоколада) и настоящие французские круассаны, рецептура и технология выпечки которых бережно сохраняются с колониальных времён. 

Вечером по берегам озера фланируют вьетнамские семьи в полном составе, дети угощаются мороженым и сахарной ватой, взрослые любуются детьми и видом озера.

 
 До средних веков озеро называлось Луктхюи, что означало просто «синяя вода». А возвращённый меч, по которому теперь именуется озеро, впервые упомянут в былине, посвящённой реальному вьетнамскому герою XV века по имени Ле Лой.

Вариантов легенды я слышал несколько, мне больше всего запомнилась такая версия. 

Когда на Вьетнам в очередной раз напали с севера вечные недруги китайцы, Ле Лой был мирным рыбаком, не помышлявшим о военной карьере. Однажды в разгар рыбалки на озере близ его челнока вынырнула большая золотая черепаха Тортилла с ключиком с острым мечом в зубах, жестами предложившая Ле Лою забрать меч из её пасти. Когда герой это проделал, черепаха, отдышавшись, объяснила, что, по имеющейся у неё информации, именно Ле Лою с помощью обретённого меча предстоит освободить Вьетнам от захватчиков. 

Ле Лой принял указания черепахи всерьёз, собрал добровольческую армию и в нескольких сражениях одолел превосходящего противника. Китайцы удалились обратно на север (ненадолго, впрочем), а Ле Лой отправился на озеро, чтобы поблагодарить пресмыкающееся. Черепаха по первому зову подплыла к его лодке. Но когда Ле Лой произнёс заготовленную благодарственную речь, черепаха потребовала сдать меч, как сполна выполнивший свою боевую функцию. Как ни жалко было Ле Лою расставаться с проверенным оружием, он не посмел ослушаться золотую черепаху и та скрылась в глубине, зажав меч в зубах.
Вот такая красивая история, смесь легенды об Эскалибуре с «Приключениями Буратино».

во Вьетнаме есть времена года? мне казалось, там вечное лето, которое делится на сухое лето и мокро-муссонное)

Вы в осенне-весеннем прикиде, значит, жаркое лето не круглый год

Вот нам бы сейчас, в кризис, наших чиновников и политиков на что-нибудь поменять (на те же бананы, например), тогда, может, и на российских просторах всё попёрло бы, как в Гонконге.

 

Несмотря на то, что озеро Возвращённого меча не велико по размерам (около километра с севера на юг и метров двести с запада на восток), прогулка вокруг него может затянуться на несколько веков. То есть, вы потратите на обход три-четыре астрономических часа, но побываете за это время в самых разных исторических эпохах.

Самая старая часть Ханоя (старый квартал, или район тридцати шести улиц) примыкает к озеру Хоанкием с севера и северо-запада. Поселения на этом месте существовали, когда не только Ханоя, но и самого озера Хоанкием ещё не было в помине. Далёкие предки нынешних ханойцев обитали в этих болотистых местах уже две тысячи лет назад, когда на месте озера протекала старым своим руслом Красная река. Река была и главной кормилицей, и транспортной артерией, связывающей свайные деревни первопоселенцев с другими областями Вьетнама (впрочем, в те незапамятные времена Вьетнама, как такового, ещё не было, существовало несколько племенных объединений вьетов, находившихся в вассальной зависимости от китайских императоров).

Около тысячи лет назад произошли два знаменательных события, в результате которых и появился нынешний Ханой. Во-первых, Красная река неожиданно ушла в новое русло, оставив на память о себе цепочку озер, одним из которых стало озеро Синей воды (будущее Хоанкием). Во-вторых, местность вокруг образовавшегося озера приглянулась Ли Тай То, императору вновь образованного независимого вьетского государства. Не долго думая, он построил здесь дворец, обнёс территорию крепостной стеной и назначил образовавшийся городок своей столицей. Правда, простое и симпатичное слово «Ханой» императору в голову не пришло, поэтому новая столица получила пышное наименование «Город Взлетающего Дракона» (Тханглонг).

Растущему городу требовались умелые рабочие руки. Жители окрестных деревень, имеющие склонность к ремеслу и необходимые навыки, перебирались в столицу целыми кланами, оседая у стен дворца компактными слободами. К тринадцатому веку возник целый ремесленный район, состоящий из улочек-гильдий, образованных по профессиональному признаку.
Отмечу, что в старом квартале изначально было не 36 улиц, а гораздо больше (сейчас, после неизбежного расширения одних и упразднения других, самых мелких, улиц в квартале числится более шестидесяти).

Есть несколько версий происхождения названия «квартал тридцати шести улиц». По одной, это название появилось в XV веке, когда число гильдий (но не улиц!) достигло тридцати шести и на некоторое время застыло на этой цифре. По другой версии (на мой взгляд, более правдоподобной) «тридцать шесть» здесь означает не конкретное число, а эмоциональную характеристику количества улиц - «дохрена». Дело в том, что в средневековой азиатской традиции число «девять» служило синонимом понятия «много» (аналогично европейскому «семь» - «семья», «семи пядей во лбу», «у семи нянек…» и т.д.), а четвёрка характеризовала количество сторон света. Таким образом, 9х4=36= «в какую сторону не плюнь, всюду эти улицы, блин».

Профессиональное районирование квартала сохранилось до сих пор, не на сто процентов, конечно (всё же, за прошедшие века в окружающем мире кое-что изменилось). Например, рядом с нашим отелем мы выявили улицу, на которой разместились десятки мотомастерских и сотня лавочек с запчастями для скутеров и байков. Естественно, несколько веков назад ремесленники не могли этого предвидеть, а то бы назвали её Мотороллерной. Другой пример: на Конопляной улице (Ханг Гай) за пять веков торговля коноплёй прекратилась (ну, почти)) и перешла в торговлю шёлком.

Уменьшился за это время и спрос на веера, поэтому Веерная улица (Ханг Куат) тоже перепрофилировалась, хотя и несколько неожиданно – теперь там в витринах выставлены шикарные гробы, памятники и другое обеспечение последнего пути. Тут же неутомимо работают резчики, которым можно заказать приличествующую случаю надпись на камне. Но этому соблазну я не поддался – во-первых, перевозка надгробья не была заложена в бюджет, во-вторых, высокохудожественный памятник гнил бы в гараже или на балконе, я же собираюсь жить вечно. Я и прицениваться не стал.

А по шелкам мы ударили, это да. Долго приценивались и примерялись к шикарным халатам и кимоно с журавлями и экзотическими цветами, потом поторговались за великолепную ширму, вышитую по шёлку шёлковыми же нитками (удивительно, но картина получается двусторонней, ни с лицевой стороны, ни с изнаночной не найти узелков или огрехов). В ходе торгов цену на приглянувшееся нам изделие удалось снизить в пять раз, и Татьяна ушла удовлетворённая, убедившись, что освоенное в Индии искусство жёсткого торга работает и во Вьетнаме.
Купили ли мы ширму? Нет, конечно. Да мы и не собирались, хотелось просто пообщаться. «Цель – ничто, движение к цели – всё», как оппортунистически говаривал в таких случаях старик Бернштейн.

Но совсем без шелков с этой улицы уходить было неприлично, и мы приобрели два шёлковых спальных мешка. На туристских сайтах все путешественники, покупавшие эти мешки до нас, утверждали в один голос, что ниже четырёх баксов за штуку цену на эти мешки не подвинуть никакими ухищрениями, но Таня уже со второй попытки без большого крика сторговалась на пару спальников за сто килодонгов (что меньше, чем пять долларов, то есть, по два пятьдесят за штуку).
Ну, что тут говорить? Молодец у меня жена! Экономная.

Отметили удачную покупку чашечкой ароматного вьетнамского кофе (традиционно заменённого мной на бутылочку пенистого вьетнамского же пива) и пошли из Старого города в обход озера дальше, в сторону современности.
С северо-восточной и восточной стороны к озеру примыкает деловой квартал, с банками, офисами и… райкомом компартии. Причём, коммунистическая наглядная агитация удобно соседствует с поздравлениями с Рождеством и конкурирует с вполне себе буржуазной рекламой. Не виден в этих идеологически не выдержанных плакатах и баннерах дух классовой борьбы, отсутствует непримиримая ненависть к капиталу, не чувствуется стремление всё «разрушить, а затем…».
 
 Страшно сказать, но даже от некоторых изображений Хо Шимина за версту разит тлетворным влиянием Запада и вредными идеями гуманизма (не к ночи будь помянуты).

 
 Ну, уж если даже здесь, в социалистической столице, идеологические устои выглядят столь размытыми, то что же творится в провинции?

А вообще, вьетнамцы не показались нам идеологически зашоренными и придавленными социализмом. Конечно, это поверхностный взгляд заезжего туриста, но жители Ханоя выглядят беспечными, довольными жизнью и уверенными в завтрашнем дне. И очень трудолюбивыми (в отличие от среднестатистического жителя Бихара). Наверно, есть у них в стране отдельные недостатки, присущие развивающемуся социалистическому обществу, типа репрессированных диссидентов, ограничений демократических свобод, коррупции и т.п. (ну, так это в любой стране есть… кроме России, конешно), но главное, что ощущают добропорядочные граждане – Вьетнам находится на подъёме, страна уже тридцать лет ни с кем не воюет, и жить с каждым годом становится всё лучше, всё веселей.

Этак, глядишь, если тенденции развития в наших странах сохранятся, лет через двадцать не они к нам, а мы к ним поедем на подпольных фабричках кроссовки шить…

Но, собственно, я здесь не для того, чтобы политические предсказания делать, я танцую, отдыхаю описываю наши впечатления от прогулки вокруг озера Хоанкием.

Мы как раз подошли к Красному мосту, ведущему на один из островков, к Храму Нефритовой горы («Den Ngoc Son» на вьетнамском). Говорят, что это самый посещаемый храм Ханоя. Он расположен на небольшом острове в северо-восточной части озера. Храм посвящен вьетнамскому полководцу Тран Хунг Дао, отразившему нашествие монголов Хубилай-хана в 13 веке. 

 
 Вот, тоже, необъяснимо, чем это место так притягивает и местных жителей, и туристов (не только нас с Таней). Простейший деревянный мостик, с перилами, выкрашенными кармином. Ворота с барельефом тигра (художественной ценности не представляют). Небольшая пагода с изображениями героев, божественных и мифических существ и предметами культа. А всё вместе создаёт атмосферу благожелательную и радостную. Что это, правильно выбранное место? …искусство архитектора? …намоленность храма? …Не знаю.
 
  

  

 

Продолжая движение по озёрной набережной в южном направлении, постепенно замечаешь, как меняется городской вид. Современные здания отступают на вторую линию, а на первой выстраиваются аккуратные двух-трёхэтажные домики явно латинского происхождения. Перед вами декорация Парижа начала двадцатого века. Не хватает только машущих кистями импрессионистов, да парочки усатых жандармов, вежливо прикладывающих два пальца к козырьку кепи. 

Дух старой Франции старательно поддерживается владельцами магазинчиков, отелей и кафешек, использующих этот туристский бренд для личной выгоды (цены в этих магазинчиках и отелях ощутимо выше, чем в лавках и гестах старого города, но парижский флёр стоит небольшой переплаты). Кстати, один из бутиков оказался моим тёзкой, он назывался GNC. Таня меня сфотографировала на фоне светящейся вывески, но кадр получился не резким (в следующий приезд в Ханой пересниму).

Покинув французский квартал, следуем по западному берегу озера. Здесь имеем возможность наблюдать общественную жизнь рыбёшек типа карасей, подплывающих к самому берегу в ожидании подачки. Вода реально прозрачна, говорят, что при наличии удачи иногда можно разглядеть и обитающих в озере Хоанкием больших чёрных черепах (но везение – штука капризная, черепахи к нам так и не выплыли). 

Зато мы увидели ещё одно знаковое место, связанное с черепахами. С этого берега хорошо виден небольшой храм, установленный на крохотном необитаемом островке в центре водоёма - Черепашья башня («Thap Rua» на вьетнамском). Это один из самых узнаваемых символов Ханоя. Черепашья башня пользуется большим уважением среди жителей города, хотя издалека выглядит довольно убого. 

 
 Пагоду на острове построили в честь той самой золотой черепахи, которая давала взаймы меч рыбаку Ле Лою. Кстати, сам Ле Лой и распорядился этот храм поставить. К этому времени он окончательно забросил своё увлечение рыбалкой и стал императором Ле Тай То, основателем одной из самых плодотворных вьетнамских династий Ле.

Вот так незаметно мы замкнули тропу вокруг озера, вернувшись к месту, откуда начали обход. С учётом захода в Старый город и французский квартал, с перерывами на обед и несколько кофебрейков (пивобрейков для меня), прогулка заняла весь день.
С наступлением сумерек можно снова заглубиться в квартал «36», там начинает своё действо многолюдный ночной маркет. Заодно и поужинать стоит. Чем?
Супом фо, конечно!!!

Очень точное слово ты подобрал - "я танцую", потому что у тебя слова и мысли действительно танцуют  изящный танец. Я не знаток танцев, но предполагаю, что это  больше всего похоже на фокстрот: немного старомодно, немного грустно, бездна вкуса и скрытое кипение страстей)