"В запретных землях" (1897год, путешествие из Индии в Тибет)

Они действительно являются джентельменами от природы, эти достойные Шокас/Бхотия, и  они сделали все , что в их силах, чтобы сделать мое пребывание среди них приятным. Это было самое настоящее соревнование: кто должен развлекать меня первым, и кто должен быть следующим. Приглашения на завтрак и ужин сыпались на меня со всех сторон. Как правило, люди прибыли  за мной целой толпой. 

 Когда я заходил, хозяин разбрасывал по полу тонкие маты и ковры, тибетского и древнего китайского производства,  зачастую представляющих большую ценность. На возвышении   в блестящих латунных чашах  были расставлены различные яства и деликатесы. На столе всегда стояли рис, карри, баранина, молоко и творог с сахаром;  чапати (по рецептам хиндустани), Shale -  своего рода сладкий блинчик из муки, гхи (сливочное масло), сахар или мед, также Parsad  (густая медовая паста), жженый сахар, сливочное масло и мука. Все было хорошо приготовлено  - бальзам для измученного неба.

Меня неизменно усаживали на приподнятое сиденье, где я располагался со скрещенными ногами, в то время как толпа Шокас располагалась на корточках почтительно на полу, образуя полукруг со мной в центре. Я  ел руками -  они особенно ценят  этот жест уважения европейцев по отношению к их обычаям, и, хотя это казалось мне сначала довольно неудобным, но вскоре я  приобрел своего рода ловкость в манипулировании руками с горячей мясной и овощной  пищей. 

Это не особенно большая хитрость, просто нужна практика. Вы собираете свои пять пальцев вместе и опускаете их вниз, затем быстрым круговым поворотом  вы собираете как можно больше соуса и отправляете это в рот. Нужно делать очень быстрые движения, и прежде чем что - либо успеет стечь между пальцами.

 
 Ребенка Шокас мажут маслом

Вскоре   во время этих задушевных трапез, оживленных, так как они сопровождались  умеренными возлияниями chökti и syrap (вина и спирта  из пшеницы), я понял, что во время этих застолий я приобретаю знания, представляющие значительный антропологический и этнографический интерес, и могу собрать много ценной информации о Тибете и ее народе. 

В те несколько дней , которые я провел среди Шокас, они стали доверять мне до такой степени, что как будто я стал одним из них. Они  посвещали меня в свои  обиды и неприятности; они рассказывали мне свои легенды и фольклор, они пели мне свои странные песни и научили меня своим танцам. Они рассказали мне о том, как у них заключаются браки и как проходят странные похороны; они водили меня к  больным мужчинам, женщинам и детям, и я лечил их. 

В следующей главе я попытаюсь описать свои наблюдения

 
 Учитель из высокогорной средней школы 

После того, мы провели в Гарбянге нескольких дней, я заплатил двум моим слугам сполна, и они вернулись в Алмору.

Шестого июня я решил предпринять разведку границы.

Перейдя на территорию Непала ниже деревни Чангру, и следуя вверх по правому берегу реки Кали  я достиг Kanwa -  деревни Шока на высокой скале, ниже которой сходятся три реки: Кали, Таки и Кути. Кали ривер внезапно поворачивает, в то время как река Кути сохраняет общее направление.

Вернувшись в Кумаон, я отправился в лагерь Гунджиi.  В деревне дома были украшены длинными шестами, соединенных веревками. На этих верёвках были закреплены и весело летали по ветру сотни «летающих молитв». 

Жилища были в основном древней, чистой архитектуры Шока, но не  такие богатые и чистые, как в Гарбянге. Место было очень живописное, красивая старая деревня на  любопытном фоне куполообразной горы  Nabi Shankom - серо-красный слоистый пик редкой красоты. 

Рядом с ним на другой горе возвышается Gungi Shankom - гигантская четырехугольная скала теплого желтого и красноватого цвета, похожая на огромную башню. 

Когда я достиг этого места,  солнце изливало  свои последние предзакатные  лучи, и картина была настолько волшебной, что я мгновенно принял решение сделать эскиз. Когда я сидел там, тень грядущей ночи поднималась все выше и выше, окрашивая склон горы в фиолетово - синий цвет, а над ней  стоял Gungi Shankom -  блистательный во всей своей красе, как пожарная башня. 

Я никогда не смогу забыть это прекрасное  зрелище.


 Gungi Shankom

Я спал в моей маленькой палатке, и мне было  восхитительно тепло и уютно.

На следующий день я поднял свой лагерь в 10 часов утра. Высота здесь была 10,940 футов. 

Там я видел интересную группу из пяти могил -  Chiram,  изготовленных из плит белого камня с вертикальными башнями, с  которых свисали летающие молитвы.

 Река Кути слева была широкой и быстрой. На противоположном берегу село расположено село Ronkan (11100 футов) симметрично по отношению к селу Nabi на нашей стороне ручья, на той же высоте, и непосредственно под подветренной стороны Nabi Shankom.

Место, где, с противоположных сторон, река Гункан и реки Nail бросаются в реку Кути является самым живописным. Есть на краю воды несколько сосен, но выше нет ничего, кроме пустынных мест из камня, льда и снега.

Вскоре я наткнулся на глубокий снег. Ходьба далее была достаточно утомительной: до этого тропа шла по на рыхлой гальке и сланцам, но теперь пришлось ступать по насту. 

Мы шли очень медленно. Через некоторое время я заметил ряд высоких снежных мостов над бушующим потоком. 

Чем выше мы шли, тем было все  труднее, а мои  ботинки стали насквозь мокрыми. На высоте 12000 футов  я должен был пересечь особенно обширное снежное поле под крутым углом вверх. Некоторые из моих кули ушли вперед, остальные были позади. Было необходимо контролировать каждый шаг  с тем, чтобы предотвратить соскальзывание. Для преодоления подобных маршрутов необходимо иметь кованые подошвы башмаков.

 Я ударил по снегу  моей пяткой, стараясь вонзить ногу поустойчивее 
Оказалось, что я ударил то место, где под тонким слоем снега, был твердый лед.

Падение

Моя нога соскользнула и я потерял равновесие. Я соскользнул вниз по крутому склону в сумасшедшем темпе, сопровождающимся криками ужаса моих кули. Я понял, скоро я скачусь в стремительный  поток горной реки и меня затянет под длинный туннель льда, где я встречу свою  верную смерть. 

Я попытался зацепиться своими пальцами за  снег, но без успеха, когда я увидел впереди себя большой камень,  возвышающийся над снегом. С отчаянной напряженностью в каждом нерве и каждой мышце, я понял, что это была моя единственная надежда, и  сознательно поправил свои ноги для контакта с камнем. 

Камень был огромен, и, казалось, расшатает каждую кость в моем теле, но зато он остановил меня, и я был спасен, чудом остановившись  лишь в нескольких футах от края воды, и хотя и покрытым синяками, с разбитыми в кровь пальцами, но зато без разбитых костей.

 Когда я был в состоянии встать, то я просигнализировал испуганным и стенающим кули выше, чтобы они шли дальше, а сам пошел вдоль реки, пока я не нашел место, где я смог подняться к ним на верхнюю дорогу

Около Кути мы встали лагерем, и я вызвал  туземцев-проводников к моей палатке.
 
 Селение Кути

- "Будет ли возможно", спросил я,  - "пройти через Lumpiya Pass или еще выше: через Mangshan?"

  Люмпия пасс - это редко посещаемый перевал на пути к Gyanema, если сравнивать его с Липу Лех Пасс, Mangshan - высокий и самый трудный проход, по которому можно, хотя и с бльшими трудностями, добраться до озера Rakstal в джунглях, зато на пути не встретится  ни одного  тибетского поселения или лагеря.)

- "Нет", был ответ решил от всех Shokas/Бхотия. - "Снег теперь слишком глубок. Свежий снег падает ежедневно. Еще две недели, по крайней мере ни один человек не может пройти этими дорогами. Попытаться сделать это будет означать потерять свою жизнь. В лучшем случае в течение одного летнего месяца  можно пройти сквозь эти два  трудных и опасных перехода. Теперь же  будет  глупостью пытаться пересечь их ".

С моим скептическим характером я не верю сказанному, пока не увижу этого своими глазами.

 Видя, что я полон решимости идти вперед, несколько из Kutial Shokas (шокас, живущие в долине Кути) изменили свое мнение и решили добровольно следовать за мной. Они могли в значительной мере помочь во многих опасных местах. Мы обнаружили узкую дорожку в несколько шагов по над обрывами, с которой почти фатально было смотреть вниз и осторожно пошли по ней.

Мой вчерашний опыт, когда я был на волосок от смерти, доверившись обманчиво белому снегу, заставил меня сегодня был вдвойне внимательным. 

 В местах, где снег был особенно сильно замерзшим и превратившимся в скользкий лёд, мы мы были особенно внимательны: нам надо было спуститься к реке, которая была здесь полностью скрыта снежным мостом. 

Мы то шли вперед, то отступали, но в конце концов пересекли реку Кути. У воды снежные мосты были покрыты трещинами, и мы старались миновать их как можно быстрее. 

В течение шести или семи часов мы прошли расстояние менее четырех миль. Оставив, наконец, реку Кути на высоте около 14 тыс футов мы разбили палатку

До темноты оставалось еще несколько часов,  и я использовал их, поднявшись на 15000 футов на острый пик ,возвышающаяся над нашей палаткой и над рекой Tongzu

Tongzu - это приток реки Кути. Река Tongzu начинается   около тысячи футов выше, чем то место, где она встречает реку Кути. Она рождается от таяния снегов, стремительно и стремительно и в очень короткое время превращаясь в довольно крупную реку.

Скалы здесь покрыты селитрой, поэтому это излюбленное место  мускусных горных ланей.

 
 

Старая женщина Шокас с курительным прбором

Я наслаждался моей поездкой, поэтому поднимался  с солнцем. Кроме того, я хотел подняться на какую-то высокую точку, откуда я хотел посмотреть на рельеф и решить:  можно ли сразу перейти через Гималаи или  целесообразнее будет терпеливо ждать, пока снег постепенно немного стает? 

Поэтому я ушел на четыре мили от лагеря, достигнув высоты 16000 футов. Подъем был довольно утомительным. Там я увидел оленя и ранил его, но он довольно быстро от меня удалился, и скоро был вне досягаемости для второго выстрела

Вид с этого пика был колоссальным и величественным. Мили и мили - сотни миль - снег, снег, снег - ничего, кроме снега! 

К обеду я вернулся в лагерь. Я понял, что продолать попытки проникнуть в Тибет сейчас бесполезны, и я отдал приказ свернуть лагерь, и в 2 часа пополудни мы находились под пути назад к Кути.

День был необычно теплым, а поверхность снега, которая накануне была покрыта плотной коркой, стала мягкой и водянистой.Некоторые из снежных мостов уже исчезли.

Я спустился к реке, передо мной шли   некоторые из моих кули. Двое из них как раз передо мной переходили через ручей по толстой и широкой арке льда. Я ждал, пока они перейдут по снежно-ледовому мосту на другую сторону. Они почти достигли другой стороны, когда  заметили своеобразную вибрацию под ногами и дали сигнал тревоги.

Я поспешно отодвинулся от края и в тот же  момент   с оглушительным ревом и грохотом огромные куски льда обрушились в воду и  были сметены разъяренным потоком. Потом все эти осколки ледяного моста с огромной силой были выброшены на следующий мост, который дрожал от этого ужасного столкновения.

Через три дня мы вернулись в Гарбянг.

Осталась снимать с дороги, но было очень далеко.

  

 

Лена, очень здорово, спасибо )

"Или мою", добавил Доктор, к удивлению наших преисполненных благоговейного страха посетителей.

"В каком направлении это ушло?" повторил нетерпеливый Shokas.

Я указал на N.N.E., и они издали вздох удовлетворения. Это, должно быть, продолжилось в другой стороне Гималаев
 
 Активно посещаемая школа

"Или мой", добавил Доктор слегка, очень к удивлению наших преисполненных благоговейного страха посетителей.

"В каком направлении это ушло?" повторился нетерпеливый Shokas.

Я указал на N.N.E., и они издали вздох удовлетворения. Это, должно быть, продолжилось к другой стороне Гималаев.

Кажется, согласно примитивным понятиям Shokas,  в земле в форме гигантской рептилии живет злой дух, который обычно находится в полусонном состоянии. Грохот, предшествующий землетрясению, по представлению Shokas, является ничем иным, чем тяжелым дыханием монстра перед пробуждением, а первые толчки вызваны тем, что тварь потягивается при понуждении всеми своими  конечностями. 

Когда полностью еще не проснувшийся, подобный змее демон, бросается в каком-либо направлении, он заставляет землю дрожать, вызывая  большие разрушения и жертвы, я уже не говорю о страхе, который эти толчки вселяют в человека и в зверя.

Любопытно вот что: анализируя эти первобытные представления  я понял, что независимо от причины, приписанной  происхождению толчков, Shokas знают о том, что землетрясение "перемещается" в определенном направлении. Кроме того, они описывают общие симптомы приближения сильного землетрясения, такие как депрессия и тяжесть в атмосфере, которую они приписывают лихорадочному состоянию гигантской рептилии.

 
 
Мой банкир и агент доктор Уилсон

После моего возвращения из путешествия и оказавшись несколько месяцев спустя вновь в цивилизованном мире, я обнаружил, что в тот же день сильные толчки чувствовали на всей территории Индии, и они нанесли  значительный ущерб, особенно в Калькутте.

Когда я только прибыл в  Гарбянг, я заказал  палатку, и портной, которому был доверено ее изготовление,  после  нескольких дней запоя все же закончил ее. 

Она была выполнена по   тибетским образцам с живописными украшениями синего цвета. Он также сшил на меня непальскую одежду, и она действительно оказались отличной, что особенно  удивительно, потому что он ни разу не снял с меня мерки, а после получения заказа находился в невменяемом состоянии. Он просто уверил меня, что заказ  будет готов на следующий день. 

И следующим днем, и в течение шести дней подряд он  находился в состоянии безнадежного опьянения: я мог ежедневно наблюдать его под своим окном, распевающего и  танцующего.  На седьмой день я поймал его и потряс  за ушии, объяснив, что, если  одежда не будет готова к сумеркам, я  сошью ее сам.

"Я немного выпил, Сагиб. Я не могу работать сегодня. Когда я проснусь днем, я буду трезвым и закончу свою работу. Не сердитесь, Сагиб. Если бы только Вы выпили  тоже , Сагиб, Вы знали бы, как прекрасно это!". 

"Как уж он сможет сшить мне костюм, , я боюсь даже предполагать", заметил я доктору Уилсону, " мало того, что он был пьян неделю, так он  не измерял меня, и не делал примерки. 

В конце концов, непальская одежда  сидела на мне, как влитая!  Очевидно, тот человек был гением.
 
 
Долина Garbyang

Однажды я вышел на прогулку вдоль пустынной дороги из деревни. Я был приблизительно в полутора милях от населенной части, когда три мужчины, которые быстро приблизились и , остановились передо мной  с тупыми мечами в своих руках. Они размахивали своими лезвиями неуклюже и кричали: "Rupiya! Rupiya!" ("Рупии!  Рупии!"), и я не подумав о том, что это мне прислали наличные деньги, решил, что это грабители

Я от них сбежал. По моему возвращению в деревню,  несколько часов спустя, толпа Shokas подошла ко мне и они объяснили мне, что мои деньги прибыли, и что испуганные посыльные, не смея подходить ко мне во второй раз, пошли в дом доктора Уилсона. 

Там я нашел этих троих, которых я встретил на дороге. Они принесли сумму одной тысячи восьмисот рупий в серебре, почти все в двух-anna и четырех-anna частях (шестнадцать ан к рупии), за которым я посылал к своему  банкиру.

После объяснения с этими тремя очень мирными и милыми разбойниками серебро было унесено в  мою комнату, и большая часть ночи должна была быть потрачена в подсчете крошечных монет и в раскладывании их в кучки по десяти рупий каждый.

Чуть ниже Гарбянга в центре Кали ривер были, среди массы других, две больших скалы. За этими двумя скалами постоянно наблюдал Shokas.  Большее количество воды, питающее Кали ривер,  стекает с Jolinkan, Lumpiya, Mangshan, Lippu и Tinker passes. Первые четыре находятся в Kumaon, последний в Непале. Когда эти две скалы в полностью скрываются под водой, Шокас понимают, что одномоментно с этим все эти перевалы открываются.

Пока я был в Гарбянге,  я никак не мог увидеть как скалы скроются под водой, но все же уровень воды постоянно повышался. Время ожидания  скрасили несколько забавных инцидентов.

Имея от своих лазутчиков информацию о моих планах, Джонг Пен из Taklakot в Тибете (наместник) был  полностью осведомлен о моих перемещениях. Его шпионы  ежедневно назад ходили вперед и назад и доносили обо мне.

У одного из этих эмиссаров, рослого тибетца, более смелого, чем остальные, на самом деле хватило  наглости, чтобы войти в мою комнату и обратиться ко мне наглым тоном.

 Сначала я слушал его любезно, но он становился все более высокомерным, и сообщил мне, перед несколькими напуганными Shokas, что англичане - трусы и боятся тибетцев, даже если тибетцы  угнетают Shokas.

Это было уже  слишком.Я бросился на него,  схватил его за его косичку и с размаху от плеча как следует нанес несколько раз по лицу. Он бросился вниз с криками и прозьбами о прощении. Чтобы разочаровать Шокас в тибетцах  я заставил его облизать мою обувь в присутствии толпы  Shokas. Сделав это, он пытался убежать далеко, но я поймал его еще раз за косичкой и пнул под зад вниз с крыльца.

Мой верный Чанден Сингх грелся на солнце в ноге и увидев столь презренный "выход" из моего дома  ненавистного тибетца, прыгнул на него, как кошка, и колошматил того, пока я не вмешался и не оттащил его.

 
 

Rambang -Shoka музыка-любовь-песни-грустное пение-резкие окончания-курение-брачные договоры - прелюбодеяния-наказания.

 
 Motema, красавица Шока

Есть у Шка одно очень интересное учреждение, удивительное для такого в сущности примитивного общества,  но тем не менее, на мой взгляд, в высшей степени разумное и выгодное. Я говорю о  Rambang (я вскользь упоминал о них ранее) - это место встречи или своеобразный клуб, где в ночное время собираются девушки и юноши собрались для знакомства и затем, если все сложится благополучно, вступления в брак. 

Каждая деревня имеет один или несколько домов подобного рода, им  покровительствуют все хорошо обеспеченные люди, которые считают, что ти учреждения являются прочным фундаметом удачного  брака. 

Дома Rambang организуются либо в самой деревне, либо на полпути между двумя деревнями, таким образом молодые женщины  одной деревени могут подружиться с молодыми людьми другой. 

Я посетил многие из них в компании с Shokas, и нашел их очень эти посиделки интересными. Вокруг большого очага в центре комнаты сидят парами мужчины и женщины,  прядут шерсть и весело болтают. 

Под утро они начинают петь песни без аккомпанемента, их голоса взлетают вверх и стремительно падают вниз. Мужчины и женщины Шока обладают мягкими, музыкальными мелодичными  голосами, и звуки, довольно своебразны, как бы горловые вибрации, но они как бы передают вебрации сердца через вибрации голоса

Восточная по своему характеру, музыка Шока приятна для западного уха потому , что она создает впечатление реальности и чувственности. Обычно поются дуэты: девука отвечает молодому человеку, и меня это радовало чрезвычайно.

Все их песни жалобные, и содержат модуляции голоса столь таинственно очаровательного, и так мелодичны, что они действительно поизводят очень большое впечатление.

 Они поют только тогда, когда у них есть настроение и никогда на заказ, чтобы угодить другим, своим пением они просто дают волю своим эмоциям. 

Их любовные песни обычно начинаются с сентиментального речитатив, который затем сменяет  фактическое пение, с частыми модуляциями тональностей. И хотя некоторые ритмические особенности повторяются постоянно, но каждый исполнитель уникален и не похож на другого. 

Услышав пение  Shokas  впервые можно предположить , что пеыцы певец импровизируеют,  но при более детальном сравнениистановится понятно, что музыкальные фразы,  и модуляции  голоса постоянно повторяются  во всех песнях. Они , кажется  все  основаны на той же скорбной мелодии, вероятно, очень древней, и лишь личность и индивидуальность певца  придаёт ей и особый характер. 

Одной из характерных черт песен Шока в том , что они не имеют плавного окончания и это, на мой слух,  их портит. Аналогичное резкое прерывание является характерной чертой их танцев и их ударах барабанов. Песня внезапно резко останавливается на вдохе, и я не мог получить какие - либо вполне удовлетворительное объяснения этого: единственный ответ дали такой: пение не может продолжаться вечно, и что не имеет значения , как и когда певец закончил петь .

 Кроме того, они считают резкое окончание наиболее подходящим для музыки (или танца), так как оно сразу же приводит вас обратно в нормальное состояние, если ваш ум  увлекся. Еще одна приятная особенность их пения состоит в том , что их песни никогда не  поются громким голосом, при этом они не направлены на ноты слишком высокие или слишком низкие.
  Шока серьги

Единственное различие состоит в том, что исполнении женщин более  сентиментальное, и более разнообразное, в то время как молодые люди поют  более равномерно, и с  менее богатым воображением в выражении чувств. 

Слова из любовных песен, почти всегда выбираются экспромтом , и вряд ли может быть их можно привести на этих страницах. Для нашего уровня нравственности они могут показаться почти непристойным, но там они совсем не казались мне оскорбительными. 

Во время пения  Shokas обычно поднимают конец их белой шали или платья, и держат его на стороне головы(???????).
 
 Серебряные серьги тибетского происхождения с коралловыми бусинками


Курение было  общим, каждая пара обменивалась одной трубкой. 

Несколько горящих палочек из сосны, воткнутых в стену, образует единственное освещение, пока огонь в центре комнаты постепенно угасает. Утром всех берет сонливость и они ризнаки сонливости стало очевидным  идут спать в своей одежде, укладываясь на мягком слое соломы и травы. Там они мирно спят в ряд

На этих встречах каждый Шока девушка регулярно встречается с молодыми людьми, и выбирает среди юношей подходящего партнера для жизни, попутно во время этих посиделок она выполняет большое количество работы с прялкой. 

В конце концов, когда пара считают брак между ними желательным, молодой человек, одетый в свою лучшую одежду, переходит к дому его будущего тестя, неся с собой горшок с chökti (вино), сухофрукты, Гура (сладкая паста ), miseri (леденец), и   зерна. Если жених считается подходящей парой, родители девушки встречают молодого человека с должным почетом, и от всей души преподносят еду и питье. 

Брак тут же считается завершеным и устроенным, жених уплачивает отцу невесты сумму не менее чем за пять рупий , но не более ста. Это - этикет  общества Шока, оплату называют "milk-money,", или денежный эквивалент суммы, потраченной на девушку ее родителями. 

Церемония бракосочетания достаточно проста. Выпекается торт, который называется Delang,  приглашаются  друзья обоих семей, которые следят за процессом: если  жених или невеста отказывается съесть кусок пирога, брак разорван; если они оба едят торт, а потом в их жизни возникают хоть какие-то разногласия, то все те, кто присутствовал при поедании пирога, вызываются в качестве свидетелей, что брак был заключен по правилам (пирог сьеден). 

Часто даже эта примитивная церемония "есть лепешки" не соблюдается,  и Шока браки начинаются и продолжаются  как счастливые и верные союзы, без специальной церемонии

 
  Ткачество женщин  Шока

Прелюбодеяние жестоко карается: мужчина, повинный в прелюбодеянии, избивается, а его имущество переходит к  тому человеку, чью жену он соблазнил.

У него конфискуют овец, коз, яков, и все свои ценные седла и грузы, и все это  переходит к обманутому мужу как воздаяние за стыд и позор. 

Были случаи, когда виновного забивали до смерти. Эти суровые меры поддерживают высокий уровень морали и чести. Есть очень мало внебрачных детей

 
 Девушки с украшениями в доме для знакомсв (Rambang)

Мне нравится, как Генри описывает бхотия/шока - подробно и с какой-то нежностью

На восходе солнца похоронная процессия оставила дом умершего и вместе с телом отправилась к месту кремации. Сначала прибыла группа из десяти женщин, их головы покрывали длинные полосы белой хлопчатобумажной ткани, один конец которой был связан с катафалком. Все они в той или иной степени были связаны с покойным родственными узами, среди них были его жена и дочери. Женщины громко кричали:  "О, bajo! О, bajo!" (О, отец! о, отец!). 

Покойный был своего рода лидером  в Гарбянге, и отдать ему последнюю дань уважения пришли все сельские жители. Они  занимали  свое место в процессии, которая медленно перемещалась  к утесу над  рекой. Катафалк несли два мужчины,  кроме того,  каждый мужчина из похоронной процессии нес  по связке дров. 

Мы достигли Кали. Тело было временно положено на берегу, в то время как все мужчины  (все - без головных уборов) собирали  по берегу большие камни и куски дерева. Из камней на берегу реки была сложена круглая печь - своего рода  маленький крематорий, пяти футов высотой, шести футов в диаметре, с отверстием на подветренной стороне. Жена и дочери покойного, с их вывернутыми наизнанку капотами и с закрытыми лицами, сели на корточки между крематорием и  катафалком, издавая стоны и поддерживая  маленький священный огонь. Когда все приготовления были сделаны, печь была заполнена древесиной внутри и обложена древесиной снаружи, тело было отвязано от носилок уложено на получившееся сооружение.
 
 Процессия женщин под белым покрывалом

Все ценности с покойного были сняты: и его золотые сережки, и его серебряный медальон,  и его браслеты. Серьги были сняты довольно варварским способом: его уши надрезали большим ножом. и большой нож использовался для некоторой цели или другого, который я мог не совсем видеть, кроме продольной резки лепестков ушей трупа, чтобы удалить его сережки более быстро. На мертвое тело сверху были уложены ветви соснового дерева,на покойного было вылито масло и миска chökti (вино),  затем, в глубокой тишине, огонь был установлен в центр печи.

Несколько белых дымных струек показали, что  пламя разгорается, и вскоре плотный столб черного дыма поднялся в небо, заполнив атмосферу тошнотворным запахом паленых волос и горелого мяса. Ветер отнёс дым в мою сторону, и в течение нескольких моментовя был окутан им полностью  и не ничего не видел, мои ноздри заполнялись дымом и зловонием. Постепенно сквозь черный дым прорвалось высокое пламя, уничтожавшее плоть и очистив атмосферу. Я увидел, что Shokas спустились вниз к реке, чтобы омыть руки и лицо, так как прикосновение к трупу считается нечистым. Возвращаясь той же дорогой в деревню, женщины по прежнему кричали и стонали, а в их руках была одежда покойного и его медные миски
 
 
Похоронная груда

Вернувшись домой,  на женщин была возложена обязанность как следует ублажить душу мертвеца. Для этого из соломы был довольно грубо сделан некий  манекен - как бы изображающий покойного,  одетый  в его одежды и  покрытый  индийскими тканями, расшитыми золотыми,  красными и синими цветами. На голове у этого манекена красовался щегольский тюрбан из еловых веток. Kalihé был со стороны изображения. Когда огонь погас, родственники покойного на месте кремации собрали оставшиеся несгоревшими крупные кости: коленные суставы, локти, крупные куски позвоночника, это все тоже было упрятано под одежду манекена.

 
 
Женщины, ублажающие манекен

В больших количествах были закуплены рис, мука, и прочие продукты, чтобы обеспечить угощение  для множества друзей. В такие дни обязательно  убивают и съедают овцу, а так же выставляют бочки с chökti (вино), с заном (самогон, дистиллированный из перловой крупы, риса и пшеницы), и anag (пиво из забродившего зерна различных видов). 

Женщины  из рода мертвеца плачут вокруг манекена, изображающего покойного,  они просят любимого, чтобы он возвратился к жизни. Другие ряды женщин, с вывернутыми наизнанку капорами, как признак траура,  изящно кружатся вокруг наряженного манекена. Специально для их ритуальных танцев двери в доме оставляют открытыми, и они кружат, выходя хороводом в одну дверь и возвращаются через другую, в то время как мужчины танцуют печальный танец перед домом.

Барабаны бьют целый день  - то вяло и печально,то взволнованно и шумно, и на настроение музыкантов большое внимание оказывает количество выпитого.

 В каждый день этих поминальных обрядов (которые длились в течение трех или четырех дней) перед манекеном, символизирующем покойного, помещали еду, это ритуал предшествовал переселению его души  в живую овцу или яка. Если покойный был мужчиной,  то животное, соответственно, выбиралось мужского пола; если женщиной животное так же было женского пола.

Но эта церемония не проводится после кремации детей до десяти или двенадцати лет. В случае старика, похоронами которого я был свидетелем, вместо священного яка  была выбрана овца, который   стоил довольно дорого. Использование овцы для этих жертв - вполне недавние инновации, принесенные в моду самым великим торговцем Shoka в Garbyang по имени Gobaria. Он разумно полагал таким образом он старался, чтобы люди  избегали ненужных затрат.

Но многие набожные Shokas были  не удовлетворены настолько маленьким предложением для души мертвого,  как одна овца и убивают еще две или еще больше.

 
 
Женщины, танцующие вокруг манекена

После танцев  и нескольких дней пира в закрытом помещении, по звуку барабанов толпа собирается вне жилья.

Манекен, символизирующий покойного, выносят из комнаты, транспортируя  к некоторому живописному месту  в лесу. Обычно это происходит на четвертый день. Перед ним помещают миски с едой, и девочки и женщины, махая большими частями белого материала начинают изящный танец. Ноги держат время руками, и каждая нога поочередно сгибается в колене, пока колено почти не коснется земли. Голова наклонена направо или оставлена и закинута назад или вперед согласно избиению барабана. Круговое движение в танце начинается сначала очень медленно, и скорость постепенно нарастает вдруг резко заканчиваясь в странных и наводящих на размышления положениях. 
  

 Кормление козы "с душой покойного"  

Днем мужчины присоединяются к танцующим, и хотя у их танца есть практически те же самые особенности и движения как и в женском танце, но всё же это носит характер военного танца. Они держат в их правых руках меч, в левых - круглый щит, и некоторые младшие мужчины показывают большое умение в быстрой манипуляции  лезвиями, вращая их вокруг своих голов и за спинами. Есть соло, дуэты и трио, в которых барабанщик или барабанщики принимают участие, и когда танец коллективный, барабанщики возглавляют процессию, искривляя свои тела и колотя по барабанам палкой по одной стороне и ладонью по другой.

 В то время как толпа ест,  женщины рода покойника возвращаются к изображению и под быстрые барабанные ритмы снова сгибают себя в длинном торжественном  реверансе. Возможно, самыми интересными, были сольные танцы, в которых каждый исполнитель  показывал свои личные способности. 

Барабанщик извлекает довольно причудливые ритмы — быстро и медленный поочередно и без всяких правил - то его движения очень медленны, то столь быстры, что его руки и ноги больше нельзя различить. Я был свидетелем не менее шести похорон  в Garbyang,  и коллективном военном танце принимало участие менее трехсот мужчин. Это продолжалось в течение целого дня и большей части следующей ночи, факелов и большого горения костра.

В конечном счете, среди стрельбы из оружия, завываний, воплей и шипения оглушения собранной толпы, животное, которое будет пожертвовано, вытягивают в центр и ставят перед манекеном.  Его рога перевязаны украшенными лентами,  концы оставляют смешиваться по богам  головы. Перед  ноздрями зверя поджигают сандаловое дерево, что, как полагают,  побуждает душу покойного входить в животное. Одежда, тюрбан, щит, драгоценности, снимают с манекена и наваливают на  козу, которая является теперь олицетворением покойного. 

 Коза, с душой и одеждой покойного

В горло козы вливают спиртное и запихивают всевозможные деликатесы. Женщины - родственники проливают перед козой слезы. Фаршированное едой и одурманенное  алкоголем, животное стоит неподвижно,  бесчувственное к дикой нежности и молитвами о нем. Снова раздаются громкие вопли  и свист, и с животного срывают одежды и крашения, и его тащит из деревни, схватившись за рога, шерсть, копыта.

В конце концов животное сбрасывают со скалы, обращаясь к душе умершего, которая якобы,  переселилась в жертвенное животное: «Идите! Мы пировали сами   и накормили Вас. Мы сделали все возможное для Вашего благосостояния. Мы не можем сделать больше! Теперь уходите!» 

 Тибетцы же, которые сами никогда не убьют драгоценного яка, пользуются этими ритуалами Шокас, и собирают мясо жертвенных животных и радостно его поедают.

Когда все было закончено, то имущество мертвого: такие как медные миски,  или оружие, или щи,т или меч, помещают в священную пещеру, которую ни один не смеет осквернить, входя, чтобы взять из нее  что-либо. Эти пещеры расположены на высоких  склонах гор и, как говорят, полны священных предметов, которые накопились там за века.

Я выразил желание увидеть такую пещеру на горной стороне выше Garbyang, но местные жители вежливо попросили меня не настаивать на моей просьбе, поскольку посещение незнакомца  могло бы принести неудачу всему сообществу Шокас. Поэтому я воздержался