авторская тема Самостоятельное путешествие из долины Спити к озеру Цо Морири (Июль 2019) Kibber to Tsomoriri trek (Jule 2019)

 

 Цо Морири

После неторопливых сборов, характерных для последнего дня трека, наши соседи-индийские туристы, с трудом втиснувшись всей командой в кузов видавшего виды белого пикапа, помахав руками и покричав нам на прощание, скрылись за гребнем холма. Машина, которая за ними пришла еще с вечера, была совсем потрепанной жизнью в этих суровых краях. Над тем, чтобы она сегодня завелась, водителю и его напарнику пришлось трудиться до полуночи. Проводив глазами уехавшее транспортное средство, Светлана предложила поймать попутку на дороге, если представится случай.

Забегая вперед, скажем, что покидая болота Норбу Сумдо, рассчитывать на случайную, проходящую мимо, машину не стоит, ибо встретить таковую почти нет шансов. Проезжей дороги здесь нет, потому в этот глухой угол приезжают не часто и с конкретными целями: подвезти или забрать группу туристов, сделать прививки скоту на выпасе, проверить надежность замка на границе. Мы, например, за два дня пути в Корзок встретили всего две машины: эту с трекерами и еще одну, которую лишь услышали ночью в палатке. Так что автостоп не для этих мест.

Мы отправились по автомобильной колее пешком. Впереди, насколько хватало глаз, простиралась широкая равнина, сплошь покрытая речными отложениями в виде песка и гальки.

 

 

Пышные пастбища остались позади. Зелень можно было разглядеть лишь вдоль реки у подножия гор, обрамляющих эту пустынную долину, там же виднелись редкие шатры пастухов-кочевников. До Киангдома, так называется место на берегу озера, где туристические группы часто делают остановку, отсюда 9 километров. Единственным развлечением во время прохождения по однообразной серой пустоши, является вглядывание вдаль, в надежде увидеть наконец знаменитое озеро. Мы совсем уже было смирились с пустынным пейзажем и не поверили своим глазам когда на горизонте, между небом и землей, подобно миражу проявилась тонкая серебристая полоска, которая по мере нашего приближения все больше расширялась и постепенно превращалась в водную гладь Цо Морири.

 

Небо над нами было закрыто тучами, поэтому солнечные блики, играющие на склонах гор, окружающих голубое озеро, рисовали впереди очень привлекательную картину, за которой нас ждала далекая сказочная страна. Ближе к берегу опять появились перед глазами зеленые луга и большие стада овец, сопровождаемые пастухами. Здесь же, последний раз в этом треке, нам пришлось снять ботинки, чтобы перейти мелкую речушку. И опять, как когда-то в долине Паран Чу, около нас появилась пара, беззаботно резвящихся киангов. Они то бегали, то останавливались и пристально наблюдали как мы переходим речку. Оказывались то слева, то справа от нас, перебегая то сзади, то спереди. Впереди от норки к норке сновали рыжие мормоты - тибетские суслики. Окружающая местность была изрыта их норками. Когда мы были на озере Пангонг, то видели как эти забавные зверьки подходят к туристам, выпрашивая печенье, эти не были избалованы вниманием и занимались собственными делами.

 

  

Вскоре мимо проследовал навьюченный караван, собираясь здесь организовать лагерь, для следующей в отдалении группы. Это была всего лишь третья встреча с трекерами . Не столь уж многолюден этот трек в разгар сезона, двух-трех месяцев, возможных для посещения этого сурового края. Сотни монахов, проследовавших по маршруту не в счет - их переход был скорее исключением из обычных правил.

 

На берегу мы увидели несколько шатров кочевников, но подойдя ближе, обнаружили там лишь двух дряхлых старушек и юного трекера в шортах, молодой человек обогнал свою группу и дожидался ее появления.

 

 

Не найдя в лагере ничего для себя интересного, мы пошли дальше по дороге, тянущейся вдоль озера, на берегу которого нам предстояла последняя ночевка. Правда, мы тогда не знали есть ли места с родниками или речками на пути к Корзоку и рисковали остаться без ужина. Известно, что вода в Цо Морири соленая и не годится для приготовления пищи. Навстречу нам показалась немолодая пара туристов, они тоже были из Швейцарии, как и парень с девушкой, несколько дней назад. Встреченный в Киангдоме караван перевозил вещи этой пожилой пары. К сожалению они оказались типичными пакетниками, которые ничего не знают о подробностях пути, а их сопровождение   вместе с гидом ушло вперед заниматься организацией лагеря.

 

 

Мы идем вдоль долгожданного озера до конечной цели маршрута - Корзока. Снующие взад-перед облака, попеременно закрывая солнце, постоянно меняют цвет воды и настроение окружающих пейзажей от нордических суровых фьордов до средиземноморской бирюзы с белыми пляжами.

 

 

 Рассказывая о пейзажах Цо Морири мы решили вспомнить русского художника Василия Верещагина, прошедшего по этим местам в 70-х годах XIX века. В Третьяковке есть написанная им небольшая картина, под названием «Караван яков, перевозящий соль на озере Цо Мории».

 

  

  

 

Пейзаж Цо Морири за прошедшие 150 лет не изменился. Но вот соль из озера больше не добывают, потому что ее основными потребителями были жители Тибета, а после короткой Индо-Китайской войны, в которой Китай нанес унизительное поражение индийским вооруженным силам, граница была закрыта. Последующие политические события, как то поддержка Китаем Пакистана — давнего врага Индии и ответное поощрение тибетских партизан, не способствовали примирению сторон. Так что красивый древний соляной путь в Тибет больше не существует. На другом берегу озера в бинокль видны военные городки индийской армии — граница на замке.

Как же, с высоты этих гор, поступки людей иногда выглядят глупо! Что могут делить могучие страны в Ладакских пустынях: суровую зиму с тридцатиградусными морозами и коротким летом? Большие политики в столицах передвигают стрелочки на карте, вот и всё.

Между тем, как бы не был красив наш маршрут, но пора было задумываться о ночлеге. До Корзока еще путь не близкий, а воды нигде нет, нам попадались лишь пересохшие русла ручьев. И вот тут, действительно неожиданно, на дороге нас догнал одинокий путник, низкорослый тибетец, без рюкзака, с одним лишь спальником в руках. Мы накинулись на него с вопросами о ночлеге в этих местах. Он не останавливаясь, стал говорить, что утром из Корзока ему выходить в трек, наш вопрос о ночлеге им  не был понят. Мы попробовали идти вместе, но куда нам угнаться за местным ходоком. Вскоре он скрылся из глаз, не понятно откуда взявшийся и куда исчезнувший путник.

 

 

На мапсми есть непонятная иконка, расположенная на середине дороги вдоль озера. Она может означать как святилище, так и гостиницу. Прикинув, что до этой точки всего несколько километров, мы, подстегиваемые надеждой, продолжили путь. К нашей радости к концу дня вышли к единственному непересохшему ручью, рядом с которым были следы ночевок: кострища, сложенные в круг камни для защиты палаток от ветра.
 

 

Но не останавливаясь, мы упрямо дошли еще полтора километра до точки, указанной в мапсми и … там ничего не оказалось, кроме вью пойнта с грудой камней, сложенных в пирамиду. Вернулись к ручью и поставили палатку. Шагомер показал 23 километра, пройденных за день, но мы так устали, как будто сделали все 30.

 

 

Быстро опускались сумерки. Природа решила нас щедро наградить за трудный переход. Такой красоты заката мы давно уже не видели. Хотя трудно делать сравнения, потому что это был особый закат над озером Цо Морири.

 

 

 

 

Последние километры

Ночью нас разбудил шум мотора. Неподалеку от палатки проследовало нечто большое и лязгающее как танк - так уши, привыкшие к тихим шорохам природы, отреагировали на вторжение внешнего шума, нарушающего гармонию сна.

Утром, откинув полог палатки, мы увидели, что горная гряда со снежными вершинами на противоположном берегу озера исчезла, и из тумана выступали лишь ближние холмы. Получилась иллюзорная картинка — будто мы на море, на ровной глади которого видны острова в дымке.

 

 

Отлучившись ненадолго, Алексей, вернулся стуча зубами от холода, и спрятался в теплый спальник. С неба сыпалась белая крупа, через некоторое время превратившаяся в мягкое кружение снежинок. Снег в июле — даже для Ладакха это перебор! Нам, оцепеневшим от неожиданной перемены погоды, очень не хотелось вылезать из нагретого гнездышка. До Корзока оставалось 10 километров и можно было спокойно переждать непогоду еще несколько часов - все равно сегодня будем там. Но наше ленивое ожидание тепла прервали бодрые голоса снаружи: «Хелло! Как вы там? Нужна помощь?» Пришлось высунуться и отвечать молодым людям, упакованным в куртки с капюшонами из под которых сияли широкие улыбки, что у нас все «ОК». Три парня и девушка, в которых безошибочно угадывались израильтяне, простодушно извинились за беспокойство и, попрощавшись исчезли за снежной завесой. Их энергия помогла нам выйти из ступора, приготовить завтрак и отправиться в путь.

К счастью непогода утихла, через просветы в облаках проступали солнечные лучи — жизнь налаживалась. Извилистая тропа вывела нас на высокий берег с красивым видом на водную гладь, переливающуюся синими оттенкам от бирюзы до ультрамарина.

 
 

На пути все чаще стали попадаться следы приближения цивилизации: подновленная дорога, многочисленные буддийские памятки, сложенные из камней, коровы и яки на выпасе.

 
  
 

Здесь уместно вспомнить еще один этюд Верещагина, как будто написанный на подходе к Корзоку. Очень похоже на то, что мы видели. Современный путь также идет вдоль берега, вдоль скал, испещренных многочисленными выемками, похожими на гнездовья непонятных птиц, и пещерками. Все это обильно украшено буддийской атрибутикой: цветными тряпицами, пирамидками и прочими артефактами.

 

   

 
 

Мы все чаще стали поглядывать в навигатор в поисках Корзока - вроде почти пришли  и хотелось бы его уже увидеть, но каждый раз очередной холм на дороге мешал охватить взглядом дальнейший путь. Нещадно нывшие от рюкзака плечи хотелось расправить в нормальной постели. Желудок просил настоящего обильного обеда, а не диетического супа и кашки. Сказывалась усталость, накопившаяся за время трека.

 
 

И вот уже показались белые строения, осталось преодолеть последний холм, традиционно украшенный флагами и пирамидками.

 
 

Накрапывавший дождик и усталость смазали торжественность момента - триумфального прибытия путешественников в Корзок. Подошедший к нам дедушка в широкополой тибетской шляпе предложил комнату, на что мы с радостью согласились. Подозвав молодого парня, вскинувшего на свои крепкие плечи рюкзак Светланы, он проводил нас к своему дому. Наш многодневный автономный переход закончился.

 

 

Ой, тут же уже озеро!!!

Лена, спасибо! Ну какие из нас герои? Мы только учимся)) Вы там пока начинайте читать сначала, а мы еще поставим в конце жирную точку в виде Корзока. 

Специально для Алексея и Светланы: ваши предшественники!

Корзок

Читая различные отчеты, где упоминается Корзок, сложилось впечатление, что речь в них идет всего лишь о точке на карте, обозначающей некий транзитный пункт, как незапавший в память автовокзал в нашей глубинке, где вынужденно провел несколько часов при пересадке. Из достопримечательностей есть монастырь, но также не особенно «примечательный». После того как сами побывали попробуем объяснить откуда взялось такое доминирующее мнение.

Сначала немного истории. Корзок относится к числу древнейших из существующих горных поселений (4 560 м). В прошлом здесь была резиденция королей правивших кочевниками Чампа, издревле населявшими окрестности Цо Морири. Их подданные почитали богиню озера, разводили коров, яков и овец, добывали соль на обширных соляных полях, которую вместе с овечьей и ячьей шерстью отвозили в Корзок для обмена на зерно и необходимые товары. 300 лет назад один из королей кочевого народа привез в свою маленькую столицу ламу из Тибета, построившего гомпу, и обратившего местных пастухов-язычников в буддизм. Монастырь богател и его стены со временем покрылись живописью. Проходящие мимо караваны разносили слух об этом почитаемом месте, приумножая его славу в тибетских землях. На окрестных холмах множились чортены, воздвигаемые набожными Чампа. Так неторопливо проходили столетия в тиши и богобоязненности.
 

Но пришел бурный XX век, в середине которого и оборвалась история маленького королевства, затерянного в Гималаях. Не стало короля, а закрытие границы с Тибетом прервало многовековое существование торгового пути. Земли, на которых расположен Корзок, считаются самыми высокими, обрабатываемыми в мире. Но выжить за счет небольших засеянным просом участков в местности, где даже в июле может выпасть снег, занимаясь только сельским хозяйством, невозможно. Корзок обезлюдел и обнищал, превратился в захолустье, расположенное в глухом углу мира. От былого величия остался лишь почитаемый, но обедневший монастырь, да белые чортены, возвышающиеся над крышами убогих домишек.

 

  

 

Мы видели в Киббере, откуда начался этот трек, как может выглядеть традиционный тибетский дом с белыми стенами, на котором выделены, подведенные черной краской, окна, с нарядным декором и большой копной заготовленных на зиму сена и дров на крыше. Сравнение не в пользу Корзока, где жилые строения выглядят очень бедно, возможно потому, что их обитатели действительно бедны, или рассматривают постройку лишь как сезонное пристанище для себя или для сдачи комнат туристам в летние месяцы.

  

  

 

Дома в Корзоке небольшие, поэтому не способны вместить большую туристическую группу, для которых перед деревней организованы палаточные лагеря на постоянной основе. Обычно по вечерам на белых минибасах подвозят туристов, утомленных долгой 8-часовой дорогой. Ёжась от вечернего холода, они доходят до монастыря, после чего спешат в палатки, чтоб ранним утром, полюбовавшись с ближнего холма на озеро, через пару часов уехать обратно в Ле.

 
 

В поселке работает несколько ресторанчиков. Мы сунули нос в каждый, но остановили свой выбор на заведении с позитивным названием «Happiness» и не только из-за улыбчивой, вызывающей симпатию, хозяйки, но и потому, что в нем уютно и всегда людно. Кажется, все жители поселка хоть раз в день, но отметятся здесь: что-нибудь купят в развернутом тут же в магазине, закажут чай или просто заглянут почесать языками. Такой вот сельский клуб. Нам нравилась наблюдать за течением жизни, поедая момо.

 
  
  
 

Кормят здесь незатейливо, но вкусно и «нажористо», то что нужно человеку, оголодавшему в треке. Вот только, мясо, к сожалению, отсутствует в меню. Может быть из-за сильно влияние монастыря, присутствие которого ощущается в повсюду. Местное население выглядит очень набожно. А может, благодаря особой обстановке, создавшейся после прибытия в эти дни сотен монахов во главе с ламами, пришедших «крестным ходом» из долины Спити.

 
 

Деревня, заполненная пилигримами, вызвала у нас ощущение дежавю — воспоминаяния о давней поездке, а именно утренние часы в Луанг Прабанге, по улицам которого передвигались строем сотни буддийских монахов с кувшинами для сбора пожертвований. В отличие от желтых одеяний их организованных коллег из Лаоса, в Корзоке, бордовые рясы хаотично заполнили всю округу куда ни кинешь взгляд: деревенские улицы , окрестные поля, а также висели на веревках у реки, развешанные после стирки.

 
  
  
 

Вечером в Монастыре состоялась какая-то особенная служба или мистерия. Нам не разбирающимся в тонкостях буддийского богослужения сложно было понять суть происходящего. Что творилось за стенами гомпы, в которую попасть не удалось, мы не увидели, оставалось довольствоваться наблюдениями происходящего извне. У входа в храм, который не мог вместить всех желающих, наблюдался аншлаг: не попавшие внутрь рассаживались двумя группами по левую и правую сторону от входа — мужчины отдельно от женщин. Монахи разносили горячий чай в термосах, но предлагали его, почему-то только прихожанам, относящимся к сильному полу.

 
  
 

Подходили все новые богомольцы: женщины в ярких накидках, у многих дети привязаны к спине - заглядывали в открытые двери гомпы и занимали места перед входом.

 
  
  
 

Суетливые монахи, заносили внутрь какие-то кувшины, утварь, выскакивали наружу по каким-то новым поручениям.

 
  
 

Наконец внутри началась действо, которое транслировалась через выставленные в окнах динамики на улицу. Кто-то из собравшихся во дворе, совершал поклоны, другие подпевали в такт, звучащим из колонок медитативным песнопениям, заглядывая в тексты молитв на светящихся экранах смартфонов.

 
 

А в это время заходящее солнце посылало последние лучи на озеро и окружающие горы, погружая в ночь монастырь и всех присутствующих, и молящихся, как это происходило в положенные часы все три сотни лет существования гомпы.

 
 

Попасть внутрь храма удалось лишь на следующий день. Заплатив 60 рупий пожилому монаху, мы попали в молитвенный зал, стены, которого покрывают яркие росписи, выполненные в ядовитой фиолетово-зеленой гамме с контрастными желто-оранжевыми акцентами

 
 

Мы принялись разглядывать убранство, расписные колонны, поддерживающие потолок, настенную живопись, явно новодельную, возможно сделанную по верх более старой, как это практикуется в Ладаке. Несмотря на молитвенную атмосферу храма, возникало ощущение экспозиции небольшого провинциального краеведческого музея. Возможно потому, что мы находились в нем в туристическое время.

 
  
 

Нетерпеливо загремев связкой ключей один из монахов вдруг неожиданно прервал нашу экскурсию. Обед — жестом показал он, изобразив рукой процесс поглощения пищи, а в глазах при этом читалось: «если не поторопимся, братия съест все и ничего ему не оставит, гостей нынче прибыло много, на всех не напасешься». Спрятав в карманы бумажки билетов, надеясь пройти по ним вечером, мы повиновались и вышли.
 

 

Комната, которую мы сняли, выходит большими, во всю стену, окнами на плоскую крышу, на которую можно было выходить, чтобы любоваться озером и большим полем перед ним. Дедушка в широкополой тибетской шляпе, приведший нас в эту гостиницу, любил на этом месте, устроившись на видавшем виды стуле, бормотать молитвы. Заметив наше появление, он раскланиваясь и улыбаясь уходил, приглашая нас занять его место и приобщиться к созерцанию окружающей гармонии.
 

 

Отсюда можно часами наблюдать за неторопливым перемещением пестрых фигурок по большому открытому пространству перед озером, покрытому зелеными пятнами лугов и огородов, изрезанному небольшими речушками. Либо самим совершить прогулку в этот мирок, где дети в бордовых рясах играют в крикет, женщины стирают белье, коровы и яки неторопливо бредут с пастбища. На самом деле, это большое поле и есть настоящий исторический Корзок, где столетиями кочевники ставили свои шатры, пасли коров, сеяли просо. По одной из версий название этого места можно перевести как "пастбище для коров".
 

  
 

Решив, что уже достаточно ознакомились с деревушкой, мы поинтересовались в нашей гостинице, на чем и куда можно уехать из Корзока. Оказалось, что все дороги отсюда ведут в Ле, до которого чуть больше 200 километров - а от туда куда хотите. Раз в четыре дня ходит дешевый рейсовый автобус до столицы Ладака, но.. локал бас еще то испытание, соглашаются на которое лишь по незнанию или по причине полного безденежья. Можно сходить к стоянке у монастыря и попробовать договориться о машине, но попутку можно ждать несколько дней или уехать сразу — как повезет. Транспорт, доставляющий туристов, порожняком не ездит, свободных мест там скорей всего не будет. Хозяин гостиницы предложил довезти нас на своей машине, заодно вывести погулять в город своего богомольного отца, любящего медитировать на крыше. Договорились ранним утром отправиться в Ле.

Нашими соседями в гостинице были очень позитивные молодые израильтяне. Именно они разбудили нас, когда мы стояли в палатке на Цо Морири. Ребятам, мало было дойти от Киббера, они собрались дальше идти до Ле пешком. Мы и сами мечтали пройти таким путем, но не хватило дней в отпуске, может быть когда-нибудь еще доведется... Нам остается лишь завидовать их молодости и их свободе. Денег мало — ерунда, можно готовить в котелке, к восторгу местной ребятни окруживших кашеваров, расположившихся прямо на улице Корзока, а бензин для горелки даром отольет любой встречный водитель. Но главное — свободного времени хватит на целое кругосветное путешествие. Узнав, что завтра мы будем в Ле, они попросили нас, отправить по электронной почте сообщение родным, о том что у них все в порядке. Алексей на прощание снял их на свой айфон, чтоб прикрепить к написанному ими письму. Вот так должны выглядеть счастливые люди, посмотришь со стороны — три мушкетера и одна девушка.