Что почитать и посмотреть о буддизме и буддистах

Из статьи Audrey Truschke «The power of the islamic sword in narrating the death of Indian Buddhism»

Захватническая риторика в индо-исламских хрониках

Самые распространенные доказательства того, что ислам (а конкретно – тюркские захватчики) уничтожил индийский буддизм, ведут свое происхождение из ранних индо-исламских хроник, хотя сами исламские источники не склонны как-то особо выделять буддизм или буддистские учреждения в качестве целей для мусульманских атак. При этом, похоже, что описания разграбления и разрушения немусульманских индийских религиозных объектов – вне зависимости от того индуистские они, буддистские или джайнские – использовались ранними персо-исламскими хроникерами главным образом в качестве наглядных примеров, подчеркивающих силу исламских правителей того времени. 

Эта риторика прославления нападений на индийцев-немусульман достаточно широко распространена как в арабской, так и в персидской поэзии, а также в дворцовых хрониках исламского мира, начиная с десятого века и далее. Причем, с начала одиннадцатого века, начиная с периода правления Махмуда Газневи (ум. в 1030 г.), исламские тексты уже изображают столкновения с немусульманами «не как оборонительные джихады перед лицом неотвратимой угрозы исламу, а как агрессивные и неспровоцированные нападения во главе с грозным предводителем гази» (25). Исламские писатели в течение двенадцатого и тринадцатого веков всячески приукрашали урон, нанесенный Махмудом Газневи индийским религиозным местам (особенно богатому храмами городу Сомнатх в Гуджарате), и размеры богатства, которое он получил в результате этих набегов (26). Обсуждаемый ниже индо-исламский текст, имеющий ключевое значение в описании истории падения индийского буддизма, относится к тринадцатому столетию и поэтому его содержание должно восприниматься в расширенном контексте унаследованной им традиции, для которой преувеличенные описания примеров разрушения идолов и набегов на храмы являлись популярными оборотами в риторике восхваления этих подвигов.

В качестве исторического свидетельства повествования о фатальном конфликте между буддизмом и исламом в основном опираются на написанную на персидском языке хронику «Табакат-и Насири» (Tabaqat-i Nasiri), автором которой является Минхадж-и Сирадж Джузджани (Minhaj-i Siraj Juzjani). Джузджани родился в образованной семье в Афганистане к северу от Гура и перебрался на Индийский субконтинент в середине 1220-х годов (27). В 1259-60 г.г. он завершил написание объемной истории исламского мира, посвященной делийскому султану Насир ад-Дину Махмуд-шаху (правл. 1246-66). Его работа начинается с первого на земле человека Адама и охватывает события, происходившие в Иране, Средней Азии и Индии. 

В дополнение к ожидаемой иконоборческой риторике, характерной для индо-исламских дворцовых хроник того периода, Джузджани ведет свое повествование в контексте монгольского нашествия, которое в тринадцатом веке нарушило привычное течение жизни на большей части территории Азии. В связи с этим, как отмечает Ali Anooshahr, Джузджани подчеркивает исключительное право правителя на защиту и расширение сферы распространения ислама (28).

Описание

В этой книге с использованием теории метафор пересматривается раннее систематическое формирование медитативных практик, называемых в Южной Азии «йогой». Карен О'Брайен-Коп также разрабатывает альтернативный способ анализа истории восприятия йоги, который направлен на децентрализацию евроцентрических и империалистических предприятий девятнадцатого века, чтобы переосмыслить культурный период 1-5 веков н.э., используя категориальные маркеры из Южной Азии. 

 
Буддийские традиции   как и индуистские,  так же занимались медитативными дисциплинами йоги. Исследуя интертекстуальность Патанджал йогасутры с такими текстами, как «Абхидхармакосабхасья» Васубандху и «Йогачарабхумисастра» Асанги, эта книга выделяет и разъясняет многие идеологически буддийские концепции и практики в йоге Патанджали.

Карен О'Брайен-Коп демонстрирует, что «классическая йога» создавалась как индуистскими, так и буддийскими мыслителями, которые опирались на одни и те же концептуальные метафоры того периода. Этот анализ демистифицирует раннюю йогу-медитацию как вневременную «классическую» практику и помещает ее в конкретный материальный контекст аграрной и городской экономики.

Оглавление

Введение: Классическая йога и буддизм: дебаты, диалог и интертекстуальность
1. Мокша, метафоры и материальность: концепции и контексты «освобождения»
2. Семена рабства и свободы: устранение недугов (Клесас) в Патанджалайогасусра и Абхидхармакошабхая
3. «Другие» шастры йоги : Йогачарабхумисастра
4:Йога Патанджали  и Йогачара: культивирование противостояния
5. Кто применил классическое в классической йоге? Неадекватность аналитической категории
6: Заключение: переосмысление классической йоги: смена категориальной парадигмы?