Переводы статей Девдатта Паттанаика - главного мифолога современной Индии

 
 Оригинал статьи здесь

Индуизм полон ритуалов. Есть ведическая ягна, где призываются небесные божества, не имеющие формы. Есть агамическая пуджа, где божество видится как идол, с которым обращаются как с гостем - приглашают, купают, одевают, кормят и восхваляют. Есть самскара - ритуалы для перехода из состояния в состояние, как свадьба, рождение, смерть. Есть утсава - ежегодные праздники. Есть врата или послушания, соблюдаемые в определеныне дни. Некоторые обязательны, другие добровольны. Некоторые ритуалы определяются движением солнца и луны, а другие не планируются. Ритуалы полны цветов и ароматов, жестов и песен, историй и представлений, угощений, музыки и нарядов. Они делают индуизм видимым. Без них в индуизме нет ничего, что можно было бы увидеть, услышать, понюхать, отведать или потрогать. 

Но ритуалы - не уникальная особенность лишь индуизма. Все человеческие существа имеют ритуалы. Ритуалы по сути своей язык, способ коммуникации через формальные, заученные жесты. К примеру, салют в армии - ритуал признания старшинства по рангу. Ритуал - один из способов, которым культура передает идеи по наследству будущим поколениям. Наследование ритуала часто не значит понимание его значения. Имеет он для вас смысл или нет, вы обязаны его исполнять для блага будущих поколений, которые могут увидеть в нем смысл. 

На чисто механистическом уровне, даже без понимания, ритуал привязывает нас к общине. К примеру, ритуал намаза объединяет всех мусульман. Имеет ритуал смысл или нет, кажутся ли утверждения о его происхождении и значении имеющими смысл для рационального ума, простой акт его выполнения определяет индивидуума как часть общины. 

Ритуалы могут быть религиозными или светскими. К примеру, пуджа - религиозный ритуал. Вечеринка в день рождения - светский ритуал. Оба имеют свод правил, которым должно следовать. Иногда правила строги: к примеру, то, как католический священник совершает Воскресную мессу определен Римским папством, а то, как отмечаются дни рождения сотрудников определен HR-отделом корпорации.

В 19-м веке, в попытке заставить индуистов защищаться, европейские ориенталисты выдвинули идею, что религиозные народы примитивны - и, следовательно, склонны к ритуалам, а образованные народы отвергают ритуалы. Ритуалы были приписаны к таким идеям, как Бог. Это слово не использовалось для ритуалов, созданных для пробуждения веры в светские идеи, такие как государство. Подумайте о параде в День Независимости: по сути, никакой разницы с празднования дней рождения божеств. Оба вносят вклад в создание общности - светской или религиозной. Первое пробуждает патриотизм, второе - преданность и благоговение.

В ведические времена, совершения ягны считалось кармой и дхармой. Позже слова карма и дхарма стали применять к социальным действиям. Так, свадебная церемония стала ритуалистичной и обязательной вещью, устанавливающей связь человека с еще большей общностью, включающей его предков и даже богов. 

Ритуалы можно назвать искусством. Как и искусство, ритуалы действуют на человека на уровне инстинкта, через тело, а не через произнесенные слова. Вы его ощущаете. Вы чувствуете его. Мудрость устремляется в тело через органы чувств и через пробуждение эмоций. Мы можем стать ее свидетелями - так же, как свидетелями пуджи. А можем даже поучаствовать. Но если вы видите ее как туристы, отрешенно, она не вызовет того отклика, который вызывает в в том, кто позволяет искусству взять над ним власть. То же самое случается в музеях: некоторые люди реагируют на искусство, потому что они ему открываются, а другие просто не понимают, в чем здесь смысл. 

Ритуалы также играют важную роль в заполнении времени, чтобы ум был занят действием и не скучал. Поэтому каждое воскресенье христиане идут в церковь. Обязательства структурируют время семьи и общины. Они создают повторяющийся ритм. Для индуистов ежегодные процессии фестивалей скрепляют общину и отмечают ход времени, и позволяют им предвкушать что-либо. Время перед наступлением сезона дождей отмечено празднованием Шивратри и Холи, а время после сезона дождей - Дивали и Дассеры. 

Ритуалы могут быть душащими и подавляющими, если они основаны на обязанности, а не на свободной воле. Представим, что кого-то семья заставляет совершать определенный ритуал день за днем. Для независимого человека это может быть просто пыткой. Но для того, кто хочет быть частью экосистемы, это играет ключевую роль в присоединении его к социальной группе - семье, касте, племени или коллективу. Иногда мы полностью погружаемся в ритуал, и потом чувствуем себя великолепно, и у нас нет никаких негативных эмоций, поскольку мы часть этого действа. Так что в языке, называемом ритуалом, есть и хорошие, и плохие аспекты. До тех пор, пока мы люди, до тех пор, пока мы хотим объединить человечество в общность, пока мы хотим чувствовать, что в жизни есть система и предсказуемость, нам нужны ритуалы. 

Оригинал статьи здесь

Шанкара отправился к Кумарила Бхатту, который с успехом дискутировал с многими буддистскими и ведическими богословами и стал наиболее авторитетным в Мимансике. Но Кумарила умирал. Поэтому Кумарила направил его к Мандану Мишре. "Ты узнаешь его дом по клеткам с попугаями, которые будут обсуждать совершенно абстрактные идеи, вроде "являются ли Веды самоподтверждающими, реален ли мир или всего лишь иллюзия, карма или бог обуславливают определенный результат!"

Как и Кумарила, Мандана был ритуалистом и семейным человеком. Сначала его покоробил вид монаха. Но затем он смягчился, и все богословы богословы тех земель собрались посмотреть, как будут проходить дебаты Манданы Мишры против Шанкара. Разница между двумя была поразительна: Мандана Мишра был страше, женат и верил в ритуалы. Шанкара был молод, соблюдал целибат и верил в философские рассуждения. Кто же станет арбитром? Все согласились, что на эту роль нет более подходящего кандидата, чем жена Манданы, Удая Бхарати. 

Логика Шанкары была остра, как бритва, а суждения проницательны. Мандана Мишра был готов признать поражение, когда его жена сказала Шанкаре: "Ты утверждаешь, что знаешь о мире все. Но как ты можешь знать все? Ты не женат. Ты понятия не имеешь о том, что открывает нам кама-шастра". Под кама-шастрой она имела в виду как знания о сексе, так и другие чувственные удовольствия - пищу, моду, изящные искусства, исполнительские искусства. Шанкаре пришлось признать, что его знания о мире несовершенны. 

Чтобы завершить свое образование, Шанкара, как говорят, вошел в тело умирающего царя по имени Амару, правителя Кашмира, и через его тело испытал все аспекты кама-шастры, и собрал весь свой опыт в коллекцию эротической любовной поэзии под названием "Амару-шатака", которую так же можно рассматривать как метафору духовных переживаний. 

Вернувшись, Шанкара склонился перед Удая Бхарати, которую он увидел как Сарасвати, богиню знани. А Мандана Мишра склонился перед Шанкарой и объявил его легендарным отшельником, Шивой, который обезглавил Брахму, отца всех ритуалов. С того дня Миманса разделилась на две школы: старая ритуальная школа Пурва Мимансы и новая интеллектуальная школа Уттар Мимансы. Последняя позже влилась в то, что мы сегодня называем Ведантой, кульминацией ведической мысли. 

Если мы хотим, чтобы инвесторы шли на риск, вкладывая свои деньги в развитие индийского общества, нам необходимо понять их отношение к богатству. Богатые знают, что их уважают и боятся из-за их толстых бумажников. К чему тогда им раскрывать свою мошну, ведь так и в нищету впасть недолго. 

Индуистская духовность проста и тесно переплетена с индуистским материализмом: будь доволен, помогая бедным, и будь щедрым, если ты богат. Но в мире современного менеджмента, "быть довольным" - дурное слов, а благотворительность (акт отдачи) ценится больше, чем щедрость (желание отдавать), поскольку первое измеримо, а второе нет - здесь-то и кроется корень проблемы. 

 Джайнизм, как и индиузм, считает себя санатана дхармой, вечной верой, без начала (анади) и без конца (ананта). Историки, однако относят его происхождение к периоду, в котором началось и восхождение Буддизма и доктрин Упанишад, относящихся к перерождению, душе и освобождению, то есть приблизительно две с половиной тысячи лет назад, за несколько столетий до прибытия Александра и восхождения империи Маурьев. Как и буддизм, это монашеская религия. Как и Буддизм, в ней нет концепции Бога (парам-атмы). Однако, в отличии от Буддизма, есть концепция личной души (джива-атма), которая поднимается на высшие планы, если она очищена от всех загрязнений через самоограничения - ненасилие, воздержание и пост. 

В джайнизме нет одного лидера-основателя. Они верят в 24 великих святых, Тиртханкаров, появлявшихся в каждом из бесконечных жизненных циклов (кальпа) этого мира. Кроме Тиртханкаров, каждая эра благословлена 12 императорами, Чакраварти, и девятью героями, практикующими ненасилие, Баладевами, чьи братья, практикующие насилие, Васудевы, ведут борьбу со злодеями, Прати-Васудевами. Рам, с  точки зрения джайнов - ненасильственный Баладева, а Кришна - практикующий насилие Васудева. Это делает Рамаяну и Махабхарату в той же мере частью джайнистских верований, как и индуистских. 

Вималасура, Гунабхадра и Сангхадаса - вот некоторые из создателей джайнистских Рамаян. Они во многом отличаются от индуистских Рамаян. Вот некоторые из отличий:

– Рамаяну часто называют Паумачарита, или легенда о Падме - так джайны называют Раму. 

– Дашаратха сначала был царем Варанаси, а затем переехал в Сакет (Айодхью).

– В некоторых версиях Сита была дочерью Раваны и Мандодари, которую нашел и вырастил Джанака. В других версиях, у Ситы есть брат-близнец, Бхамандала, который был похищен в младенчестве, а когда вырос, стал царем, который встретит Ситу, влюбился в нее и попытался похитить, но когда понял, что она его сестра, то стал монахом.

– Рам отправляется в ссылку в лес, поскольку жалеет Кайкеи, чей сын хочет стать монахом. Когда Рам оставляет дворец, Бхарату приходится остаться и заботиться о городе и матери. 

– Равана был полубогом, и 10 голов у него не было. У него было ожерелье из 9 жемчужин, которые отражали его голову 9 раз, что и создавало впечатление, что у него 10 голов. 

– Ванары были не обезьянами, а племенами, которые изображали на своем флаге обезьяну. 

– Равана - преданный Мунисувирата, 20-го джайнского тиртханкара. 

– Лакшман убил Равану, поскольку Рам предпочитал отказ от насилия. За это действие Лакшман отправлен в ад на долгий срок.

– Когда Сита входит в огонь, чтобы доказать свою непорочность, огонь обращается озеро и она становится джайнской монахиней. 

– Равана переродится в будущем как тиртханкар. В своей будущей жизни Сита возродится как его Ганадхара (старший ученик у джайнов)

Джайнская Махабхарата (к примеру, Харивамса Джинасены) менее сосредоточена на Пандавах, а больше на битве между Кришной и Джарасандхой. 

– Отец Кришны, Васудева, очень привлекательный мужчина, чьи любовные приключения составляют целую книгу историй Васудевавхинди, эпик о приключениях Васудевы. 

– Мать Кришны Деваки родила 8 сыновей. Первые 6 были подменены мертворожденными детьми жены торговца. Шесть братьев Кришны в конце концов стали джайнистскими монахами. Седьмой и восьмой сыновья были отправлены в семьи пастухов и выросли там.

– Двоюродный брат Кришны - 22-й тиртханкара Неминатха, который стал монахом, поскольку не мог вынести рев животных, которые должны были быть умерщвлены для его свадебного пира. 

– В прошлой жизни Пандавы были пятью братьями и не смогли остановить жену третьего брата, которая отравила джайнистского монаха. Поэтому они переродились вновь как братья, подверженные пороку азартных игр. Жена третьего брата переродилась как Драупади. 

– У Драупади был только один муж, Арджуна. Она обращалась с Юдиштрой и Бимой, которые старше Арджуны, как с отцами, а с Накулой и Сахадевой, которые младше Арджуны, как с сыновьями. Гирлянда, которую она надела на Арджуну, порвалась, и несколько цветов упало на остальных четырех братьев, что привело к слухам, что она общая жена всех пяти братьев. 

– Пандавы проиграли свое царство Кауравам, и, как часть ставки, провели 12 лет в лесу и 13й год под видом слуг во дворце царя Вираты. Кичака, который пытался обесчестить Драупади, был наказан Бимой, который не убил его. Кичака стал джайнским монахом и достиг в конце концов освобождения. 

– Пять Пандавов пришли к Кришне за помощью против 100 Кауравов, которые объявили им войну. Кришна пообещал им помочь, если они помогут ему биться против Джарасандхи. 

– Во время войны против Джарасандхи и Кауравов, Джарасандха метнул в Кришну колесо, но Неминатха встал на его пути, поэтому колесо обошло двух кузенов и в конце концов опустилось на палец Кришны. Кришна затем метнул колесов  Джарасандху и убил его. Кришна помог Пандавам победить Кауравов. 

– После смерти Джарасанндхи и победы над Кауравами, Кришна провозлгашен Нараяной, или Арха-Чакри. 

– За столь ужасное кровопролитие, Кришна не достиг небес, но испытал смерть, и в будущем будет перерожден как Тиртханкара. Баларама, его брат, практиковал ненасилие. 

– Пандавы отправились на юг и основали южную Матхуру (Мадураи в Тамил-Наду, который был популярным центром Джайнизма в средние века) и в конце концов стали джайнистскими монахами. 

– сын Дурьйодханы, Явродхана, возложил раскаленные железные цепи на шеи Пандавов и обжег их тела, но они были в столь глубокой медитации, что полностью отстранились от своих тел, и не почувствовали боли, вместо этого их души поднялись к небесам. В некоторых версиях, Накул и Сахадева слегка отвлеклись, поэтому их освобождение было отложено

– охотник по имени Джараткумар случайно убил Кришну. Баларам был столь неутешен в своей скорби, что отказывался расстаться с телом Кришны, пока не увидит, как человек поливает камень в надежде, что тот расцветет лотосами. В конце концов, он осознал свою глупость, кремировал тело Кришны и стал монахом. Его тело было столь прекрасно, что одна женщина вместо того, чтобы затянуть шнур на горле своего горшка, затянула его на шее сына. Король был так испуган его строгой аскезой, что послал солдатов убить его, но тут из ниоткуда появился лев и защитил его, поэтому Баларама стал известен как Нарасимха. 

– Канса не убивал сестру Кришны Еканасу, но сломал ей нос, чтобы она осталась старой девой и не смогла выйти замуж за человека, который стал бы угрозой его правлению. Еканса стала джайнской монахиней после того, как кто-то из сыновей Баларамы посмеялся над ней, любующейся собой в зеркало. В лесу несколько охотников увидели ее в медитации и, пораженные ее красотой, сочли ее богиней. Они поднесли ей фрукты и цветы. Когда они вернулись, то увидели лужу крови. В их отсутствие на Еканасу напал лев, чьи укусы она переносила стоически, поскольку переросла привязанность к собственному телу. Охотники решили, что богиня предпочитает есть животных, а не фрукты и цветы, и стали поклоняться ей как пьющей кровь и ездящей на льве ужасающей богине Дурге.

Итак, можно понять, что великие эпосы Индии в Джайнизме имеют совершенно другой вид. Здесь они сосредоточены на джайнистской доктрине Ахимсы (не-насилия), а не на войне и победе. Это еще одно свидетельство разнообразия Индии. 

Есть легенда, что, когда Александр Македонский, покорив Персию, пришел в Индию, на берегу реки Инд он встретил святого, которого он на греческом именует гимно-софистом (голым мудрецом). Этот мудрец сидел на камне и проводил весь день, глядя в небеса. Александр спросил его, что он делает, и мудрец ответил "Испытываю несуществование". Мудрец задал Александру тот же вопрос, и Александр ответил "Я покоряю мир". Оба рассмеялись. Каждый думал, что другой - глупец. Для Александра, мудрец тратил свою одну-единственную жизнь, не делая ничего. Для мудреца, Александр тратил время попусту, пытаясь покорить мир, у которого нет предела, да еще и в спешке, в которой нет смысла - ведь у каждого жизней бессчетное количество. Верование в единственность жизни, отличительная черта греческого мировоззрения, а позднее и авраамического, ведет к тому, что мы ценим достижения. Но верование в перерождение, а значит, в бесконечность жизни, что является особенностью общеиндийского мировоззрения, делает достижения бессмысленными, и переводит фокус на мудрость и понимание. Жизнь, знаменатель которой единица, резко отличается от жизни, знаменатель которой - бесконечность. 

Одержимость индийской философии бесконечностью и нулем привело к тому, что математики не только вывели математическую идею нуля, но и придали ему форму (точку), и в конце концов использовали его для создания десятичной позиционной записи. Это случилось примерно в то же время, когда цари династии Гупта построили храм в Деогархе. Как считается, математик Брахмагупта в 638 году дал нулю его форму и сформулировал первые правила его использования. Появление десятичной позиционной записи позволило записывать огромные цифры, грандиозные численные значения, практика использования которых прослеживается еще с ведических текстов, записанных за тысячу лет до рождества христова, значения которые невозможно найти нигде в мире. 

Арабские купцы-мореходы, частенько посещавшие побережья Индии и доминировавшие тогда в торговле специями и тканями (до того, как их вытеснили европейцы в 16 веке) увидели ценность этой системы и увезли ее с собой в Аравию. Арабский математик Ховаризими предложил использовать для нуля маленький кружок. Этот кружок назвали "сифр", что значит "пусто", что в конце концов и значит "ноль". Ноль продолжил путешествие из Аравии через Персию и Масопотамию в Европу во времена Крестовых походов. В Испании, Фибоначчи нашел его полезным для решения уравнений без использования счетов. Итальянское правительство отнеслось к арабской цифровой системе подозрительно и объявило ее вне закона. Но купцы втайне использовали ее, почему "сифр" преобразовалось в "сифер", что значит "код". Многих современных людей шокирует, что современному использованию нуля меньше тысячи лет, а популярным оно стало лишь в последние 500. Не случись прибытия в Европу нуля, не было бы ни Декартовой системы координат, ни развития дифференциальной и интегральной систем счисления в 16 веке. Ноль позволил людям развить идею больших чисел и помог в создании бухгалтерии и счетоводства. В 20-м веке появилась бинарная система, которая заложила основу компьютеризации. И все потому, что какие-то дикие индийские святые воображали вселенную и своих богов в виде нуля и бесконечности.

Для того, кто, подобно мне, ведет происхождение из штата Одиша, хотя и родился, и вырос в далеком Мумбаи, посещение храма Джаганнатха в Пури - это как посещение любимого родственника. Я могу искусно ускользнуть от прочих родичей, если я в спешном бизнес-туре вроде текущего, но я не могу уклониться от этого восхитительного бога-друга, особенно когда он умирает. 

Джаганнатх значит "господин мира" и он - одна из форм индуистского бога Кришны/Вишну, которой поклоняются в Одише. Здесь Джаганнатха зовут Калия за его черный цвет - с очень большой любовью, хотя современные предрассудки насчет цвета кожи заставляют многих настаивать, что Кришна на самом деле был синим. Он - Бог, конечно, именно с большой буквы Б, но, более того, он - твой друг, поскольку основное настроение в храме - сакха-бхав, преданность, выраженная через эмоцию дружбы.

 Уникальная особенность этого храма - что Кришне поклоняются не вместе с супругой, но с его братом Балабхадрой и младшей сестрой Субхадрой. Их образы неопределенны, без рук и ног, с непропорционально большими головами. Они сделаны не из металла или камня, а из дерева, ткани и каучука, а значит, их приходится заменять время от времени, что привело к появлению ритуалов, в которых божества сначала плохо себя чувствуют, болеют, умирают, а потом перерождаются.

Я приземлился в аэропорту Бубанешвара вечером в понедельник и направился сразу в Пури, который в двух часах езды, с твердым намерением успеть на ночной даршан и утренний даршан, и вернуться к обеду к моим профессиональным обязанностям. Даршан - главный ритуал во время визита в индуистский храм. Вы смотрите на божество, оно смотрит на вас. Контакт взглядов можно понять как индуистское единство, момент единения между конечным и бесконечным. "Надеюсь, храм еще будет открыт?" - спросил я водителя. "О, господин, он будет открыт до 3 утра из-за проходящих церемоний. Вам не о чем беспокоиться!" Я забыл, что я еду в Пури, где божество любит устраивать вечеринки допоздна, а затем, с утра, отсыпаться. 

Водитель был просто чудесный. Слава богу, движение не было оживленным, а дорога оказалась фантастически хорошей. Весь штат готовился к церемонии Набакалебара - церемонии перерождения божеств, которая происходит каждые 10-19 лет. Этот ритуал происходит в тот год, когда дополнительный месяц (адик маас), призванный привести индуистский лунный календарь в соответствие с солнечным циклом, меняет течение года, и в лете оказывается целых два месяца Ашадха (июнь-июль). Каждый год, в месяц Ашадха, когда лето в самом своем зените, бог и его брат и сестра выходят из храма искупаться, неспособные вынести жару внутри. Это происходит в день Снана Пурнима. Конечно, если тебя купают в 108 ведрах воды под палящим солнцем, ты заболеваешь. Поэтому каждый год на целых две следующие недели Кришна и его брат и сестра плохо себя чувствуют и остаются в "больничной палате", называемой анасар гхар. Когда они поправляются, возвращается аппетит, и они желают отведать еды, приготовленной их тетушкой Гундичей, чей дом неподалеку от храма. Поэтому Кришна восходит на свою громадную колесницу и отправляется в путь. Это - начало знаменитого девятидневного фестиваля Джаганнатх Рат Ятра, чьи гигантские колесницы вдохновили британцев сделать слово джагенот именем нарицательным (так называют огромные многотонные грузовики). Я приехал в Пури всего лишь через неделю после ритуала купания. Но в этот раз болезнь была более длительной - 45 дней - и во время ее старый образ божества должен был "умереть", а новый образ "родиться".

 Мы остановились возле храма Бата Мангала, храма богини пути. Вы отдаете ей дань уважения, зажигая лампаду с гхи и кусочком камфоры перед тем, как въехать в город. Бата Мангала - тхакурани (богиня), ужасающая, но благоприятная (мангала). Одиша полна такими тхакурани, чьи культы исключительно местные, в отличии от более универсального Джаганнатха. Эта богиня и подобные ей защищают Шри Пурушоттама Кшетра, как обычно называют Пури в Сканда Пуране. Ее храм на самом деле всего лишь придорожное святилище, но расположенное стратегически - именно отсюда можно впервые увидеть величественную и прекрасно освещенную храмовую башню (шикхару) с ее трепещущими на ветру флагами за рисовыми полями и кокосовыми рощами. 

Я добрался до отеля как раз вовремя, чтобы отведать знаменитой храмовой еды, или махапрасада, которую здесь называют абхада. Храм в Пури знаменит своей кухней, в которой огромные горшки помещаются друг на друга, и еда готовится на дровяной печи и пару. Возможно, это самая большая пароварка в мире. Пища - ощутимое проявление любви, и еда из этого храма доступна всем на "рынке блаженства" (Ананда Базар), расположенном возле стен храма. Я съел кичди, два вида дала и овощи. Все это подается на банановом листе, и, из уважения к божеству, мы все сидим на земле, заканчивая пищу знаменитыми сладостями из Одиши (в остальных регионах известными как бенгальские сладости), такими как карамелизованный чизкейк (чхена-пода питха) и запеченная расгулла с нолен-гуд кхиром (кашей с финиками и пальмовым сахаром). 

 
К храму я отправился около 11 вечера. Улица, ведущая к нему, называется Бада Данда (главная дорога). Это широкая улица с множеством магазинов и домов, включая дворец Махараджи Гаджапати, царя Пури, считающегося чаланти пратима (живым воплощением божества). На южной стороне улицы - главный храм, а на севере - пустой храм, Гундича гхара, где Джаганнатх и его брат и сестра проводят две недели перед фестивалем Ратх Ятра. Этот фестиваль - символическое путешествие Кришны обратно в страну детства, поэтому он и совершает его с братом и сестрой, а не с супругой Лакшми, которая остается в главном храме, что ее очень раздражает, и это настроение ритуально разыгрывают священники (а раньше махари, храмовые танцовщицы), чтобы сложилось впечатление, что даже великий Джаганнатх тоже имеет семейные проблемы, совсем как любой другой мужчина. 

Между двумя храмами - крошечный храм Мауси-ма, еще одной "тетушки", еще одной Тхакурани, где Джаганнатх останавливается перекусить зажаристыми блинчиками (пода-пита). С этим храмом связана история о том, как однажды Балабхадра и Кришна не разрешили Лакшми войти в храм, поскольку видели, что она посетила дом чандалы, неприкасаемой. Последствия этого решения были ужасны: из храма и города исчезла вся еда, ведь Лакшми - богиня пищи, и пища не делает различия между людьми. Изголодавшись, братья извинились перед богиней, которая согласилась накормить всех лишь в доме той самой женщины-чандалы, которая и стала Мауси-ма. 
 

 Храм постоянно мечется между легендами о равноправии и легендами о кастовой иерархии. Вам скажут, что храмовые ритуалы вершатся настоящей мешаниной из священников (панды) и помощников (севаки), которые принадлежат к разным кастам, не только к касте браминов. И в то же время вам расскажут, что, если на священную  пищу до того, как ее предложат божеству, хотя бы посмотрит кто-то не из касты браминов, то она считается оскверненной, и ее необходимо выбросить, и как весь храм приходится вымыть, если хоть кто-то из не-хинду войдет на его территорию. У ворот храма есть святилище Патита Павана для тех не-хинду, которым не позволяют войти в храм. В 16 веке Гуру Нанаку сначала тоже не позволили войти, поскольку ошибочно приняли его за мусульманина, и пришлось вмешаться царю. Увиденная наконец церемония арти в святилище храма вдохновила его на сложение знаменитого гимна Гаган Мейн Таал, который приравнивает ритуал предложения светильников к вращению небесных сфер.
 
 Возле ярко разукрашенных ворот, рядом с образами Джаи и Виджаи, привратников Вайкунты, небес Вишну, и с Лакшми на вершине, и с впечатляющей Аруна Стамбхой - колонной бога рассвета, уже давно перенесенной из Храма Солнца в Конарке, начинаешь понимать, что храмовый комплекс расположен на огороженной территории, практически крепости, поскольку он за последние полторы тысячи лет был целых 18 раз атакован, разграблен и осквернен. Самое раннее нападение было совершено индо-греческим царем Рактабаху в пятом веке, и во время него священники успели спрятать образ божества в удаленной пещере. В 16 веке мусульманский захватчик Калапахад не только ограбил храм, но и сжег божественные образы. Возможно, именно подобные атаки и вдохновили создание ритуала перерождения, в результате чего бессмертный бог может погибнуть, но неизменно воскресает с улыбкой, отрицающей смерть. Стена, известная как стена Мегнада (сына Раваны), не позволяет шуму океана попасть внутрь храма, "чудо", которое приписывают святилищу Ханумана, находящемуся снаружи. 

В храм ведут четыре входа: львиные ворота на востоке, лошадиные ворота на юге, слоновьи ворота на севере и тигриные ворота на западе. Входишь в восточные ворота и поднимаешься по легендарным "22-м ступеням", где верующие могут воспользоваться услугами священников, сидящих под очень традиционными зонтами, чтобы совершить разнообразные индуистские обряды инициации. Я видел, как юная пара совершала ритуал шрадхи, погребальный ритуал, который включает в себя угощение предков шариками из дробленого риса. Возле слоновьих ворот - Коили Вайкунта (именно здесь вырезают новые образы божеств из поленьев дерева ним, называемого Брама-дару, заготовление которых само по себе сложный ритуал, а также здесь закапывают прежние образы божеств). Во время моего визита, весь храмовый комплекс был заполнен оглушающим ощущением трагедии и ожидания. Спустя лишь несколько дней после моего визита, по всему городу был объявлен траур, и священники с завязанными глазами совершили церемонию Брахма-Паривартан, во время которой Брахма-падартха (символы божественности Бога) вынули из старых деревянных идолов и поместили в новые. Церемония была отложена предположительно из-за внутрихрамвых интриг, если верить выпускам новостей, и это расстроило верующих. Но жизнь продолжается.

Храм - это массивное каменное сооружение, сочетание южноиндиского Дравидийского стиля храмовой архитектуры и северного стиля Нагара. Первый виден в круглом основании и пирамидальных крышах, последний - в квадратном основании и изогнутых крышах. В главном святилище есть зал для приема пищи (бхога мандапа), зал собраний (джагамохана), зал для танцев (ната мандапа), и, наконец, зал-утроба, или святая святых (гарба гриха). На стенах ее - фантастические узоры, великолепные изображение войны, удовольствий, секса. Есть интересное изображение льва, возвышающегося над съежившимся слоном. Местные гиды расскажут вам, что это символизирует триумф силы воли над желаниями и смертью. 

Перед тем, как войти в главное святилище, считается необходимым посетить всех остальных богов комплекса, включая храмы Шивы и богини Вималы, хранительницы святилища, а также супруги божества - Лакшми, которая, как и в большинстве вайшнавских храмов, имеет свое отдельное  святилище. В согласии с синкретической природой индуизма, в одну из ночей празднования Навратри в этом совершенно вегетарианском в остальном храмовом комплексе в жертву Вимале приносится козел, тем самым отдается должное этому месту как Шакти-пите. Здесь Бог не навязывает богине свои предпочтения в пище, в отличие от современных хинду-националистов. В храме Лакшми на стенах везде можно видеть изображения, сделанные белым мелком: цветы лотоса, слова "ма" или мать - так верующие просят богиню удачи прийти в их жизни. А пока вы обходите храм, можно видеть, как рабочие подкрашивают белую тропу на каменном полу, чтобы уберечь ноги паломников от жгучего жара раскаленных камней. 

По мере того, как вы наблюдаете дюжины священников в их дхоти и шарфах, разгуливающих в этом огромном каменном комплексе, вас охватывает ощущение перемещения во времени - в какое-то средневековье. Как и во всех индуистских храмах, обувь, кожаные изделия, фотоаппараты и мобильные телефоны внутрь проносить нельзя, хотя священники и местная полиция вполне себе звонит или шлет СМСки по своим вездесущим мобильникам.

В конце концов, я попадаю в святилище уже после 11 вечера. К моему разочарованию, двери закрыты. Священник улыбается и говорит: "Что за спешка? Ты же знаешь, он болеет. Двери откроются. Он примет тебя". Это напоминает мне еще раз, что Бог для местных - живое существо. Эти священники - дайтья-пати, не брамины, но потомки коренного населения этих мест - Саваров, исконных хранителей "образов", которые управляют храмом во время болезни божеств. По легенде, царь Индрадьюмна отправил придворного, Видьяпати, добыть знаменитого идола Нила Мадхавы, которым владело племя Саваров. Видьяпати женился на принцессе племени и попросил в качестве приданного даршан божества. Его отвели в тайное место с завязанными глазами. Но хитрый брамин разбрасывал по дороге зерна горчицы. После дождей зерна проросли, и желтые цветы указали Видьяпати путь к священному идолу. Однако, когда Индрадьюмна пришел забрать его, песчаная буря скрыла идола, поскольку Богу не понравилось мошенничество и отношение захватчиков. Индрадьюмна извинился, и во сне увидел путь к плавающему полену (дару), из которого ему было велено вырезать образ Джаганнатха. Мастер просил царя не беспокоить его, пока он не закончит идолов, но нетерпеливый царь открыл дверь в мастерскую, и идолы остались незавершенными. 

Наконец, уже после полуночи, мучаясь от жары больше часа, я получил даршан. Я не увидел легендарный ярко раскрашенный образ Джаганнатха с глазами размером с колесо, белый образ Баларабхадры и желтый образ Субхадры. По случаю болезни они отдыхали за шторой. В компенсацию, мы увидели 10 представителей приболевших божеств: три изображения и семь металлических фигурок. Поскольку боги во время болезни очень чувствительны, во внутреннем святилище не было электрического света и все старались не шуметь. В мерцающем свете лампадок с гхи, я обозрел 10 образов и поклонился. Я знал, что божества за шторкой были на своем смертном одре. Всего в нескольких футах отсюда, в Коили Вайкунте, им уже вырезали новые тела. Умирает лишь плоть, а не божественное. 

На следующее утро, в 8, я вновь пришел увидеть божества. На этот раз я смог войти в святилище и понял, что образы не в святая святых, а в танцевальном зале. Когда-то махари девадаси именно здесь пели и танцевали для удовольствия Кришны, Бога, который любит зажаристые блинчики с кухни его тетушки, ночные прогулки на лодке, купание в холодной воде в разгар лета и ссоры с женой, а затем примирения с подношением ей сладостей и сари. Это Бог, который жил полной жизнью, и продолжит так жить, когда возродится, и готов вновь ехать на колеснице спустя всего месяц. Это тот жизнеутверждающий аспект вечной религии, который я так люблю и предвкушаю каждый раз, когда собираюсь навестить Господа Мира, который обитает в Пури.